Основатель и основной владелец крупнейшего отечественного производителя хлеба Lauffer Group Александр Лещинский – очень непубличный бизнесмен. За более чем два десятилетия в бизнесе он не дал ни одного интервью. За это время Лещинский успел построить крупнейший в стране хлебопекарный холдинг Lauffer Group. В 2013 г. выручка группы составила $415 млн. (показатели за 2014 г. группа не раскрывает), а А. Лещинский входил в сотню богатейших украинцев по версии Forbes. Также он успел побыть депутатом Верховной Рады III-VI созывов.
Сейчас его нет ни под куполом Рады, ни в золотой сотне Forbes: львиная доля бизнеса находится на оккупированной территории Донбасса, а 9 заводов в Крыму были национализированы сепаратистами.
В эксклюзивном интервью А. Лещинский рассказал, как устроен бизнес на оккупированной территории, что он собирается делать с донбасскими активами и как “национализаторы” крымских хлебозаводов сами себя обхитрили.
– Как обстоят дела с вашим бизнесом в Донбассе, в частности, на оккупированных территориях?
– Сложно там, что и говорить. Но, к счастью, нам практически удалось договориться о продаже бизнеса.
– Вы выходите из хлебного бизнеса? Продаете все?
– Это касается только активов, расположенных в Донецке, той части бизнеса, которую мы, в силу известных причин, не можем контролировать.
– И кто покупатель?
– Какие-то россияне. До конца не совсем понятно, кто, но на самом деле для нас это и не особенно важно: лишь бы у них были деньги на покупку.
– Вы продаете все – и хлебное направление, и макаронный бизнес…
– Это оптимальное решение, наиболее удобно сделать именно так. Конечно, есть какие-то активы, например коммерческая недвижимость, которую сейчас практически невозможно продать, но мы ведем речь о продаже всего. Само собой, есть сложности, какие-то активы находятся в залоге у банка, какие-то частично разрушены, некоторые находятся под контролем вооруженных групп, но пока мы ведем переговоры обо всем, чем владеем.
– Какую цену вы называете потенциальным покупателям?
– Это самый сложный вопрос. Та сума, которую я хочу, – это нереально, сейчас даже по себестоимости, чтобы купили, можно только мечтать. Точка зрения продавца принципиально отличается от точки зрения покупателя. Цифр называть не буду, потому что сегодня это утопия. Наш бизнес, исходя из ситуации, не стоит практически ничего. Часть предприятий захвачена. Решить этот вопрос невозможно – пока торгуемся…
– Сейчас ваши предприятия покрывают потребность в хлебе в восточных регионах?
– Уровень производства соответствует запросу общества, то есть диктуется потребительским спросом. Мы производим, работаем. Но производство упало на 30-40%, может, даже вполовину. Сегодня оба донецких завода производят менее 50 т продукции в сутки. Макеевка, Шахтерск, Харцизск, Снежное совокупно еще около 30 т. То есть суточное производство сегодня около 80 т без учета заводов в Горловке и Енакиево, которые захвачены то ли казаками, то ли бандитами.
– Повышали ли вы цены на хлеб на Донбассе? Или работаете себе в убыток?
– В убыток мы по законодательству не имеем права работать. В феврале-марте в Украине ввиду девальвации гривни произошло резкое – более чем на 50% – увеличение цен на муку. Помимо этого, из-за колебания курса увеличились цены на газ – на 56%, электроэнергию – на 6%, соответственно на транспортировку готовой продукции – на 21%, транспортно-заготовительные расходы выросли в цене на 50%, как и другие статьи затрат. В связи с этим на некоторые виды продукции, например, социальный хлеб, безусловно, цены повышали, какие-то маржинальные виды продукции остались в прежней цене. В любом случае стоимость хлеба и ХБИ, производимых Lauffer Group, остается одной из самых низких в Украине. У нас в ассортименте холдинга около 20% – социальный хлеб. По некоторым регионам чуть выше, в каждом регионе эта цифра своя. Проблема еще также в том, что считать социальным хлебом. Это понятие законодательно не закреплено.
– Вы наверняка сталкивались с проблемами ввоза-вывоза продукции, ведь согласно приказу СБУ о временном порядке осуществления поставок продукции на оккупированные территории необходимо потратить много времени и сил, чтобы получить разрешение на ввоз и вывоз как готовой продукции, так и сырья для ее производства. Удается ли вам это ограничение обходить?
– Не удается. Чтобы вывезти и ввезти что-нибудь, нужно проехать около 20 блокпостов. И украинских, и ДНРовских. Все очень непредсказуемо, все равно что-нибудь где-нибудь да отожмут.
– То есть у вас изначально есть проблема с вывозом продукции и доставкой сырья?
– С вывозом проблемы нет вообще, потому что вывоза нет как такового, ничего не выпускают. С сырьем – да, случается. Если у нас чего-то не хватает, это привозится из России в качестве гуманитарной помощи – не нам, разумеется, а населению. И нам дают эти ингредиенты, мы печем хлеб, этот хлеб потом у нас забирают, при этом нам компенсируют расходы на электроэнергию, газ, зарплату. Конечно, эти процессы ввоза-вывоза мы не контролируем, поэтому да, у нас, как и у всех, есть проблемы с сырьем.
– В конце апреля в Одессе прошли митинги против повышения цен на хлеб. Это как-то коснулось вашего бизнеса?
– Да какие волнения? Было какое-то маленькое шоу: 10-15 человек походили с флагами батальона “Азов”, причем, когда позвонили в пресс-службу этого батальона, там сказали, что вообще ничего об этом не знают. Пикантность ситуации заключается еще и в том, что на самом деле повышения цен никакого не было, а “шоу” было. Скорее всего, это просто была чья-то пиар-акция к 1 мая. Не берусь утверждать достоверно, но есть информация, что это была неудачная попытка местного депутата – не помню точно его фамилию: то ли Чекита, то ли Чекитов – создать какой-то новостной повод. А может быть, кто-то пытается, извините за каламбур, “укусить” одесский “Каравай”. Поэтому слухи об одесских волнениях несколько преувеличены.
Если бы я был одесситом, я бы сказал так: “Да ради Бога. Пусть-таки себе ходят. Если они от этого становятся богаче, то мы только рады”. Люди, которые там ходили, по секрету сказали, что им платят по 50 грн. в день. Мне это кажется несправедливым – пусть платят 100 грн. Я за то, чтоб люди зарабатывали больше.
Если говорить серьезно, то из всего этого можно сделать один вывод: предприятие на самом деле социально значимо для города, для региона. Совершенно очевидно, что люди имеют право быть более информированными о жизни предприятия, о процессах, которые там происходят. Если мы живем и работаем для города, для региона, то нужно, чтобы люди об этом не только знали, но и чувствовали, что это действительно так. Поэтому мы извлекли уроки и постараемся улучшить связи с общественностью и стать более открытыми и понятными для горожан.
– Вы лишились крымских активов холдинга. Оккупационные власти Крыма национализировали в конце прошлого года все предприятия “Крымхлеба”. Каков ущерб для компании?
– В Крыму у нас было 8 хлебозаводов и одна мельница. Точных цифр я не скажу, но там ситуация очень нетривиальная. Национализация была проведена с нарушением даже российских законов, не говоря уже о международной практике: это, скорее, отбирание понравившегося чужого имущества, то есть попросту грабеж.
– Убытки для холдинга вы оценивали?
– За исключением потерь от неполученной операционной прибыли, у нас других убытков, по сути, нет. Потому что деньги на покупку крымских активов я брал в Сбербанке России, а точнее – в его украинском отделении. С момента так называемой национализации я, разумеется, перестал обслуживать этот кредит. Поэтому убытки несет, прежде всего, российский государственный банк – Сбербанк России – в результате незаконных действий представителей опять же российских властей. Каковые действия, к слову сказать, противоречат не только нормам международного права, но также и российскому законодательству. Получается “сами себя и высекли” – такой вот “междусобойчик”.
Правда, при этом крайне нелицеприятную позицию занимает украинский Сбербанк – дочернее предприятие Российского Сбербанка. Они забросали нас десятками претензий и судебных исков за то, что аннексированный российскими властями, или я уже не понимаю кем, “Крымхлеб” не обслуживает кредит Сбербанка, и теперь (непонятно на каком основании), по их мнению, наша компания должна обслуживать этот кредит здесь в Украине. Похоже, что, с их точки зрения, мы “виноваты лишь в том, что хочется им кушать”. По сути, их конечный бенефициар в нарушение всех мыслимых законов отобрал у нас имущество и мы же за это, по их мнению, обязаны заплатить им двойную цену. Такая позиция руководства украинского Сбербанка не может вызывать ничего, кроме разочарования.
– Отстаивать свое право на крымские активы вы собираетесь?
– Мы уже проиграли местные суды в двух инстанциях: суд первой инстанции – в Крыму и апелляционный суд – в Симферополе. Теперь судимся в России, в Москве. О перспективах судебных совершенно не могу сказать: это очень запутанно, непредсказуемо. Интерес, похоже, больше спортивный, чем экономический. Хотя не исключаю того, что где-то что-то щелкнет и российская Фемида сработает по закону, а не по понятиям. Здесь как по Тютчеву: умом не понять – можно только верить.
– Если говорить о ситуации на рынке, как вы оцениваете уровень конкуренции? Ведь в Харькове, например, у вас очень сильный конкурент – «Кулиничи» Владимира Мысыка…
– Вообще-то, мы лидеры. И поэтому это мы для них проблема, а не они для нас.
– А другие регионы покорять не собираетесь? Столицу, например?
– Покорять не собираемся, а хлеб продавать хотели бы потому, что он у нас вкусный и лучшего качества. И это наше глобальное конкурентное преимущество. Временные перспективы пока обозначить сложно, но планы дальнейшего развития в Украине есть, безусловно. Без планов жить скучно.
– Рассматриваете ли вероятность создания собственной торговой сети из киосков-кофеен, как «Киевхлеб», «Царьхлеб», те же «Кулиничи»? Они сейчас очень активно конкурируют в этом формате, правда, деньги на реализацию планов есть не у всех…
– Безусловно. Сейчас мы в Харькове начинаем подобный пилотный проект, в Одессе тоже развиваемся в этом направлении. Но это все значительно зависит от инвестиций. Первоочередная задача все-таки – это расширение производства. Я сегодня не рассматриваю инвестиционные проекты со сроком окупаемости даже в три года, это слишком рискованно. Можно рассматривать только те проекты, у которых срок окупаемости – год-полтора.
– Смежные рынки осваивать не собираетесь? Кондитерский сегмент, например, как ваши конкуренты.
– У нас есть новое оборудование для этого, но это совершенно другой рынок, потихоньку мы в него заходим. Это правильный и перспективный вектор развития, но все-таки хлебный бизнес для нас – в приоритете.
– Из-за зарегулированности рынка, сложной ситуации на Востоке и в Крыму не возникало желания выйти из хлебного бизнеса и инвестировать во что-то более прибыльное?
– То есть, по сути, вы сейчас мне задали вопрос, не хочу ли я работать меньше, а зарабатывать больше. Мой ответ – да, хочу. Но, как известно, наши желания не всегда совпадают с нашими возможностями. Во-первых, в новом бизнесе нужно разбираться, а переучиваться уже нет времени: хочется и для себя пожить. Во-вторых, для этого нужно иметь много денег. Для начала следовало бы продать имеющийся бизнес. А кто его купит сегодня? Имидж этой отрасли испорчен постоянными скандалами вокруг цены, плюс еще страна воюет. Вряд ли в такой ситуации можно найти стратегического инвестора, не говоря уже о портфельном. Так что сегодня отказаться от бизнеса и инвестировать в другие сферы просто невозможно. Поэтому я даже не рассматриваю такие варианты. Потому что это сценарий скорее футуристический-утопический, а я по природе своей прагматический реалист.
– В прошлом году вы инвестировали около 2,5 млн. в одесские заводы. В этом году обойдетесь без модернизации?
– Нет. Хлебный бизнес – это производство, которое нужно постоянно обновлять. Есть инвестиции, которые направлены не на расширение продаж, а исключительно на поддержание уровня качества. Правило любого бизнеса: продавать дороже, а покупать, в нашем случае – производить, дешевле. Продавать дороже мы не можем, потому что хлеб – это социальный продукт и существуют понятные и объяснимые ограничения по цене со стороны государства и общественности. Поэтому для того чтобы быть конкурентоспособными, мы должны научиться в первую очередь производить дешевле без ущерба для качества. Но для этого нужно применение инновационных методов и технологий. А это никак невозможно без инвестиций.
Поэтому я считаю, что основные инвестиции в хлебном бизнесе должны быть направлены не на маркетинг, не на рекламу, а инвестиции должны быть в уменьшение себестоимости. На первом месте – это технология, а это значит, инвестиции в оборудование и персонал, на втором месте – энергозатраты, на третьем месте – логистика и фирменная торговля. Вот наши “три кита”, куда мы направляем инвестиции. Главный вектор (это же и наше основное преимущество) – это себестоимость. Речь идет о модернизации площадок, внедрении европейских технологий. Мы будем продолжать это делать. В 2015 г. намерены инвестировать около 20 млн. грн. Вот сейчас, образно говоря, отмеряем седьмой раз, прежде чем один раз отрезать, планы уже практически утверждены.
– О каких инвестиционных проектах идет речь?
– Инвестиции направлены на оптимизацию харьковских заводов и оставшихся в Украине активов в Донецкой области. В Харькове хотим производство вести вместо четырех площадок на двух – восьмом и третьем заводе, в Одессе тоже оптимизировать производство второго и четвертого заводов.
Lauffer – холдинг, специализирующийся на переработке сельхозпродукции и производстве продуктов питания. Основан в начале 2000-х. На начало 2014 г. в него входило около 100 предприятий, в числе которых – 39 хлебозаводов. Занимается изготовлением муки, хлебобулочных изделий, масложировой, консервной продукции.
Активную экспансию А. Лещинский начал в 2011 г.: приобрел одного из ведущих производителей хлеба в Днепропетровской области – компанию “Хлеб”, затем “Каравай” (20% рынка хлеба Луганской области). В начале 2012 г. группа купила хлебокомбинат “Салтовский” (Харьковская обл.). Последняя покупка – холдинг “ТиС” Владимира Слабовского и Михаила Табачника.
Объем производства хлеба и хлебобулочных изделий предприятий Lauffer Group в 2014 г. составил 252800 т, что на 16% меньше, чем годом ранее. Доля группы на рынке хлеба превышала 30%.
Сегодня бизнес Лещинского сложно назвать процветающим: в 2014 г. 9 производственных объектов крымского подразделения холдинга национализировали самопровозглашенные власти Крыма. Донбасские активы Lauffer Group в лучшем случае загружены на 50-60%, а в худшем – захвачены сепаратистами.
(ЛигаБизнесИнформ/Пищепром Украины и мира)
