В фольклоре кочевников картины счастья и благополучия иллюстрируются описанием тучных табунов и отар как основного показателя номадического изобилия. Даже в 1916 г., когда сотни тысяч гектаров лучших пойменных пастбищ уже были распаханы под зерно столыпинской реформы, казахи, составляя менее 5% населения, содержали 13% всего поголовья империи. В 1870 г. на одного жителя самой бедной стадами Тургайской губернии приходилось 12,3 головы скота.
Как ни странно, в полный упадок животноводство пришло уже в суверенном Казахстане. В 1991 г. в республике было около 50 млн. голов скота, включая немногочисленных верблюдов и свиней, то есть более трех голов на душу населения. По итогам 2012 г., когда население страны полностью восстановило миграционные потери и превысило советскую численность, скота было уже лишь 27,6 млн. голов. Но и эта цифра скорее статистика, чем реальность – проведенная Минсельхозом в 2011 г. тотальная чипизация крупного рогатого скота (КРС) в отсутствие мора и глада снизила количество коров и быков с 6 млн. голов до почти 5 млн. В этом году завершается чипизация мелкого рогатого скота (МРС), и общая цифра, скорее всего, тоже сдуется. То же, что осталось, деградировало настолько, что у КРС, например, пару лет назад доля породистого скота составляла менее 2%. Таким образом, животноводство в стране, где мясо составляет основу питания, практически дошло до точки невозврата.
Это притом что в целом экономика Казахстана является рыночной, а цены на мясо в мире (статистика ФАО) начиная с 2003 г. последовательно росли, в отличие, например, от цен на зерновые, динамика которых более скачкообразна. Поэтому рождение государственной программы со скучным названием “Развитие экспортного потенциала мяса КРС”, предусматривающей вливание в животноводство миллиардов долларов (вместе с программой “Агробизнес-2020”, которая начнет работать в 2014г.), было, наверное, естественным, хотя и слегка запоздалым шагом властей. При грамотном исполнении, включающем своевременную корректировку в соответствии с изменениями фактической ситуации, эта программа может оказаться тем самым “недостающим звеном”, которое должно помочь агросектору страны, достигшему известных успехов в производстве и переработке зерновых (1 место по экспорту муки в мире говорит само за себя), отрастить себе вторую ногу. То есть казахстанское животноводство, в 2011 г. на 82% ушедшее в неолитические ЛПХ (уже в эпоху бронзы на этих просторах возникло то, что мы назвали бы товарным стадом), получает шанс снова стать промышленностью и бизнесом. Появление наряду с “зерновыми баронами” брутальных “мясных королей” было бы логично в государстве, занимающем 5-е место в мире по площади пастбищ (более 180 млн. га).
Сельхозминистр и бывший глава холдинга “КазАгро” Асылжан Мамытбеков считает, что сложившийся в сторону растениеводства крен необходимо выправлять более активно и по логистическим причинам: “Мы слишком долго поддерживали только зерно. В итоге сейчас столкнулись с его перепроизводством – географическое положение Казахстана не позволяет серьезно нарастить экспорт. Наш экспорт составляет 6-6,5 млн. т в год и тогда, когда зерно стоит $300, и тогда, когда $180, а производим мы в среднем 15 млн. т в год. По сути, мы стимулируем выпуск товара, который не можем продать. При этом у нас деградируют пастбища, они уже 20 лет вообще не засевались, в то время как посев житняка, например, должен производиться каждые 7-8 лет”. По словам Мамытбекова, со следующего года субсидии на производство и экспорт зерновых начнут сокращаться, а высвободившиеся средства будут направлены на восстановление пастбищ.
К слову, первые результаты “поворот руля” уже дал – в 2013 г. впервые за последнее десятилетие объем животноводческой продукции достиг почти половины из 2,3 трлн. тенге валового продукта сельского хозяйства (прогнозные данные Минсельхоза говорят об 1 трлн. тенге).
Насытить потребности внутреннего рынка в стране с населением 17 млн. на самом деле не проблема, она достигнута уже сейчас, на второй год действия программы. Белорусское мясо, о котором было столько шума в этом году после критического высказывания президента, поставляется в Казахстан лишь для переработки в колбасы и прочие мясопродукты. В свежем же виде казахстанцы едят в основном местное красное мясо. Целиком завозное лишь мраморное мясо премиум-класса для стейк-баров (в основном австралийское), но и это вопрос пары будущих лет – часть бычков от заокеанских ангусов и герефордов уже скоро начнет попадать в продажу в результате выбраковки (если ресторанный бизнес готов дать цену, сопоставимую с той, что платит сейчас).
Поэтому цели ставятся экспортные. В 2015 г. экспорт казахстанского мяса должен составить не менее 60 тыс. т (для сравнения: в 2011 г. было всего 130 т). А в 2020 г. – уже 180 тыс. т. Цифра, между прочим, почти сакральная – именно столько советский Казахстан отправил за пределы в 1990 г. Между этими двумя датами лежат 330 тыс. т экспорта середины 90-х годов, когда под нож ушло и маточное поголовье, и хоть что-то весившие телята (в основном из-за того, что АПК не смог расплатиться с банковскими и небанковскими кредитами). По сути, происходившее тогда в животноводстве зеркально повторило ситуацию в обрабатывающей промышленности, когда станки и конвейерные линии резались на куски и отправлялись за границу в виде металлолома.
По информации “КазАгро” и Минсельхоза, плановые индикаторы программы (фактически ее финансирование началось во второй половине 2010 г.) выполняются даже с опережением, поскольку бизнес вкладывает в отрасль деньги активнее, чем предполагалось. В 2012 г. в страну должно было быть завезено 10 тыс. голов племенного импортного скота, а фактически эта цифра составила свыше 14,6 тыс. голов; приобретение маточного поголовья планировалось в 40 тыс. голов, фактически же составило 59,4 тыс., то есть на 41% больше.
И еще один радостный для авторов программы показатель: в 2013 г. количество КРС в ЛПХ сократилось до 70%, то есть на 12% за два года. А в Карагандинской и Западно-Казахстанской областях – до 60%.
Задача – довести за следующие 4-5 лет количество скота в товарных хозяйствах до 60%, средний убойный вес – со 154 кг до 250 кг, а соотношение мясного и молочного стада – до 50% на 50% (сейчас молочные составляют около 80% КРС, а в начале программы – 90%).
Причем инвестиции в отрасль идут не только местные (по данным Forbes, в репродукторы и откормплощадки сейчас вкладываются даже топ-менеджеры нефтяных компаний). Яркий пример – братья Билл и Дэниэл Прайсы, владельцы ранчо в Северной Дакоте со 140-летней историей (Global Beef Investors). Они были первыми североамериканцами, рискнувшими войти в совместное предприятие в Казахстане. Но – всего на 15%, при обязательном участии государства и после неоднократных клятвенных заверений, что национализация их вложениям не грозит ни при каких условиях.
Сейчас СП “КазБиф” выпасает более 8000 голов в Акмолинской области, контрольную долю госпакета в нем выкупил местный бизнесмен, хозяин ТОО “Щучинский гормолзавод” Серикбай Садыков (свои 15% Прайсы позже продали). А американцы, увидев, что не все так страшно в стране, создали еще одно хозяйство, на 3 тыс. голов, уже стопроцентно собственное – в Костанайской области. Глава Минсельхоза утверждает, что они даже отказались от госсубсидий (что, впрочем, наверняка объясняется не бессребреничеством – братья Прайсы имели возможность убедиться на опыте “КазБифа”, что местная финансовая полиция испытывает живой и горячий интерес к бизнесу, получающему госсубсидии; примеры пострадавших уже есть и среди участников мясной программы).
Попутно американцы, как стало известно Forbes Kazakhstan, проводят due diligence в “КазБифе” и при удовлетворительных результатах намереваются снова купить около 40%-ной доли в компании, включая 30%-ный госпакет. В этом случае животноводческий комплекс, создававшийся в свое время на государственные деньги (проект получил 3 млрд. тенге кредита из Нацфонда под 6% годовых и положенные по программе субсидии), как пример последних веяний в пастбищном мясном животноводстве станет полностью частным и явит собой уже другой пример – удачного выхода государства из уже не нуждающегося в подпорках проекта. При этом продавать свою мраморную говядину братья Прайсы намерены постоянным партнерам по северодакотским ранчо – в Южную Корею.
Мамытбеков утверждает, что место под пастбище в Казахстане сейчас присматривают многие, включая канадцев с австралийцами: “В Канаде сейчас стоимость 1 га пастбищ – $10 тыс., а в госрезерве, то есть для аренды, их нет вообще. А у нас стоимость аренды 1 га пашни (пастбищ – еще дешевле) – 7 тенге в год. Это цена налога на землю, при этом аренда дается на 49 лет с правом продления. То есть если средний норматив на одну условную голову – 5 га земли, то фермер получает за 35 тенге возможность взрастить трехсоткилограммового бычка. Иностранцы считают, что у нас райские условия – практически бесплатная земля, почти нет налогов, да еще и государство помогает”.
Объем господдержки программы до 2015 г. должен составить 129 млрд. тенге. По словам министра, субсидии из этой суммы составляют примерно 50 млрд. тенге (из них около 25 млрд. тенге уже освоено). Остальное – кредиты, то есть возвратные средства с софинансированием самого бизнеса. “Например, по программе “Сыбага” (нацелена на включение в производственную цепочку и породное преобразование поголовья фермерских хозяйств. – Прим. ред.) должна быть прокредитована закупка с 2011 г. по 2013 г. примерно 125 тыс. коров, – говорит Мамытбеков. – В проекте заложена стоимость приобретения местной телки за 120 тыс. тенге, то есть всего получается около 15 млрд. тенге. На самом деле уже сейчас под крылом программы “Сыбага” находится 370 тыс. голов, и цена дошла до 200 тыс. тенге за телку. То есть вложено 70 млрд. тенге, и в основном это деньги самого бизнеса”.
По словам Мамытбекова, каждый тенге субсидий приводит в отрасль от 7 до 10 тенге частных вложений. Для того чтобы фермер мог получить 18,5 тыс. тенге ежегодной субсидии на каждую корову, надо, чтобы на каждые 30 коров у него был один племенной бык. При примерной стоимости бычка от 450 до 600 тыс. тенге и субсидии на его покупку в 118 тыс. тенге фактически приобретение племенных быков-производителей на стадо в 120 коров оплачивает государство. “То есть фермер может потратить собственные деньги на корма и оборудование. Это необходимо на начальном этапе, чтобы он имел не кредитные, а бесплатные оборотные средства – на селе большие проблемы с залогами”, – отмечает глава Минсельхоза.
Получает субсидии и более крупный бизнес, специализирующийся на репродукторах и откормочных площадках. Чтобы построить репродуктор, необходимо от 500 млн. до 1 млрд. тенге, средства можно получить через кредитные линии “КазАгро”. На приобретение импортного скота “Казагрофинанс” дает кредит на суперльготных условиях – 4% годовых, срок – семь лет, льготный период – три года. Субсидия – 200 тыс. тенге за голову. Откормплощадки получают льготное кредитование и субсидии – от 120 до 220 тенге на каждый килограмм произведенного мяса. В итоге эта помощь покрывает около 30% затрат на производство конечного продукта.
В 2014 г., с началом реализации крупномасштабной программы “Агробизнес-2020” (всего за последующие 8 лет по ней в агросектор будет вложено примерно $19 млрд.), субсидии в животноводство увеличатся примерно в 2 раза, то есть в будущем году составят примерно 30 млрд. тенге. Затраты фермера на обводнение пастбищ (устройство одного колодца стоит около 5 млн. тенге по нынешним ценам) будут возмещаться государством в 80%. До 50% – стоимость нового оборудования и техники для заготовки кормов. Осталось решить проблему регулирования – сейчас, чтобы пробить скважину в 200 м для получения воды, придется, по словам Мамытбекова, пройти такие же процедуры, как для бурения нефтяной скважины.
“КазАгро” пытается деньгами убедить фермера улучшать качество стада – на бычков определенной категории, сданных на откормплощадку, тоже будут выдаваться субсидии. “Мы, стиснув зубы, два года выдерживали критику, что поддерживается только крупный бизнес. Да, маточное поголовье содержится в небольших фермах семейного типа, но откормплощадки должны быть крупными, иначе они не станут прибыльными. Кормораздаточное устройство рассчитано минимум на 2-3 тыс. голов. И фермер должен иметь деньги, чтобы закупать корма в период уборки, пока они дешевые, на год вперед”, – объясняет министр. Система формируется через субсидии: семейные фермы с маточным поголовьем покупают племенных бычков в репродукторах, полученный приплод продают откормплощадкам (оставляя телочек на продажу в другие фермерские хозяйства или себе для увеличения маточного поголовья). “И когда мы создадим товарное стадо с нормальной генетикой, содержащееся на пастбищах, тогда себестоимость казахстанского мяса будет равна мировой – около 500 тенге, без всякой господдержки. Субсидия – не для того, чтобы тащить бегемота из болота, а для того, чтобы организовать правильный технологический процесс”, – мечтает Мамытбеков.
Как рассказали Forbes Kazakhstan участники программы, более 90% закупаемых фермерами для улучшения породы племенных быков – дешевая казахская белоголовая. Ангусы и герефорды, активно завозившиеся в прошлом году и уже давшие многочисленное высокопородное потомство, спросом не пользуются из-за того, что дороже в среднем на 20%. Хотя, возможно, причина еще и в том, что местная мелкая беспородная корова может просто не разродиться породистым теленком, чей вес уже при рождении больше на 5 и более килограммов, чем у обычного.
Стройная схема пока упирается и в психологию – крестьянин не желает сдавать осенью бычка весом в 300 кг, он хочет дорастить его до 450 кг. Но кормов не хватает, и коровы, недокормленные во время отела, рожают слабых телят. Частично эту проблему должно будет решить субсидирование сдачи бычков на откормплощадки до зимы. (Forbes.kz/Пищепром и продукты питания Украины, СНГ, мира)
