Российский АПК, много лет заявлявший о том, что не может “развернуться” от засилья на рынке импортного субсидируемого продовольствия, от демпинга со стороны зарубежных производителей, в 2014 г., казалось бы, получил полную возможность показать все, на что способен.
Шлагбаум, резко опустившийся 7 августа 2014 г. перед продовольствием из США, Канады, ЕС, Австралии и Норвегии – а это были крупнейшие поставщики продовольствия в РФ, – освободил значительную часть рынка и предоставил российским аграриям замечательную возможность занять ее. К тому же резко обвалившийся рубль сделал менее конкурентоспособным импорт продовольствия из стран, не подпавших под санкции.
Но прошедшее после этого время показало, что далеко не все расчеты при принятии решения о запрете импорта были правильными, что написанное на бумаге не всегда подтверждается реальностью, что пожелания, не подкрепленные умением прогнозировать и учитывать реалии, так и остаются благими, что предусмотрены далеко не все “подводные камни”, которые стали появляться на марше к продовольственной независимости.
В результате, как подсчитали специалисты Института стратегического анализа ФБК, с 7 августа по 25 ноября 2014 г. только из-за роста цен на продовольствие российские потребители уже заплатили за антисанкции почти 45 млрд. руб., дополнительные расходы за год могут составить 147,3 млрд. руб.
Декабрьская турбулентность финансовых рынков только добавила динамики этому процессу.
Упущенной возможностью укрепить экономику хозяйств в 2014 г. может стать и ограничение экспорта зерна, который резко активизировался в связи с высоким урожаем и возросшими ценами из-за валютных колебаний.
По данным Минсельхоза, в результате запрета из импорта “выпало” 47,2% (848,5 тыс. т) мяса, в том числе 72,7% (450,8 тыс. т) свинины и 64,8% (338,7 тыс. т) мяса птицы. Кроме того, российский рынок потерял 38,5% (3,64 млн. т) молока и молочных продуктов, в том числе 60% (249,9 тыс. т) сыра, 25,2% (1,6 млн. т) овощей и фруктов.
Вот то поле, которое, по расчетам инициаторов запрета, в значительной степени должны были занять национальные производители, мечтавшие о “зачистке” рынка от импорта. Но оказалось, что все не так просто.
Как решили в Минсельхозе, для того чтобы выполнить задачу импортозамещения, отрасли просто необходимы дополнительные средства. И немалые. Их объем подсчитали быстро – и уже в конце августа 2014 г. глава ведомства Николай Федоров заявил, что на 2015-2020 гг. дополнительно потребуется 636 млрд. руб. Затем аппетиты пришлось поумерить, но все равно дополнительная цифра потребностей впечатляет – 568,2 млрд. руб. Это почти треть предусмотренного госпрограммой развития сельского хозяйства на 2013-2020 гг. Впрочем, о той программе уже практически не вспоминают, а все больше говорят о ее новой редакции, с повышенными запросами, которая недавно была утверждена правительством.
Но получит ли отрасль все запрошенные дополнительные вливания в ближайшие пять лет, пока большой вопрос. На 2015 г. Минсельхоз просил сверх предусмотренного 77,2 млрд. руб., выделено же всего 20 млрд. руб. Глава Минсельхоза первое время упирал на слова “пока выделено” и говорил о том, что рассматривает эти средства как первый транш дополнительной помощи. Но в последнее время уверенности в его словах стало меньше.
Кстати, с учетом последних событий на финансовом рынке в ведомстве уже поговаривают о корректировке только что откорректированной программы.
С самого начала было понятно, что российский АПК будет не в силах сразу заместить ту продукцию, что попала под запрет. Поэтому начался поиск альтернативных поставщиков. Причем делалось это с такой скоростью, что у подъезда Минсельхоза машины зарубежных делегаций едва успевали сменять друг друга. “К нам выстроилась очередь желающих поставлять свою продукцию”, – едва сдерживая гордость, заявлял в то время Н. Федоров.
В эту очередь, по данным Минсельхоза, встали, прежде всего, страны СНГ, а также Китай, Венгрия, Монголия, Египет, Аргентина, Сербия, Турция, Израиль, Сирия, Иордания, Иран, Марокко, Гватемала, Никарагуа, Вьетнам, Индия. Вопросы доступа сельхозпродукции на российский рынок были обсуждены в ходе технических консультаций Россельхознадзора со специалистами Бразилии, Чили, Уругвая, Эквадора, Колумбии, Парагвая, Мексики, Перу, Грузии, Пакистана, Ливана, Кении.
Причем если раньше говорилось о сложной эпизоотической ситуации во многих из этих стран, что поставки продовольствия могут сопровождаться заносом опасных заболеваний, то перед лицом грозящего дефицита продовольствия эти опасения, хоть и не ушли на второй план, но как-то потускнели. Россельхознадзор, на который пала основная нагрузка по проведению переговоров, постоянно подчеркивал, что поставки из альтернативных стран будут разрешаться только при соблюдении всех российских ветеринарно-санитарных требований.
И, тем не менее, как отмечает президент Agrifood Strategies Альберт Давлеев, безопасность продукции, поставляемой из “альтернативных источников”, вызывает сомнения. “Мясо водных индийских буйволов, которое все предыдущие годы Россельхознадзор на дух не переносил и не допускал до границ, сейчас представляется как “настоящая нежирная говядина”, которая спасет наш мясной рынок, – сказал он. – Мясо китайских свиней, за последние несколько лет “прославившихся” тем, что тысячи их трупов сплавлялись по китайским рекам из-за невозможности захоронения, вдруг стало “въездным” в Россию”.
Опасения эксперта по поводу степени безопасности новых источников импорта подтверждают, в частности, и результаты глобального исследования зоонозных инфекций, проведенного Институтом зоологии и Международным исследовательским институтом животноводства. В Индии фиксируется 75% зоонозных инфекций, 12% животных заражены бруцеллезом, 7% – туберкулезом, 27% имеют признаки бактериальной инфекции, которая провоцирует кишечные расстройства. 26% животных связаны с лептоспирозом, 25% – с лихорадкой Ку. В этой стране высока заболеваемость животных такими трансграничными и особо опасными болезнями, как ящур, чума мелких жвачных, болезнь Ньюкасла, высокопатогенный грипп птиц, блютанг.
Как считают в Национальной мясной ассоциации, открытие рынка России для нетрадиционных и не до конца проверенных экспортеров заставит задуматься инвесторов о том, стоит ли дальше вкладывать средства в мясную отрасль.
Впрочем, в огромной серии “переговорного шараханья” А. Давлеев видит и положительный момент. “Важно то, что стороны обсуждают условия взаимных поставок, то есть если в обмен на импорт допускается и экспорт, кто знает: может, в будущем на этих условиях Россия будет экспортировать свою продукцию в те страны, которые готовы “кормить” нас сегодня”, – заявил он. Но пока переговорный блицкриг результатов, на которые был расчет, судя по всему, не дал. Изменение географии поставок, значительная отдаленность новых поставщиков привели к повышению цен. Альтруистов среди “очередников”, естественно, не оказалось.
Как считает генеральный директор Института аграрного маркетинга (ИАМ) Елена Тюрина, продукция и дальше будет дорожать. Самым импортозависимым сегментом она считает плодоовощную продукцию, нарастить российское производство которой быстро не удастся. “Поэтому здесь возможен более быстрый рост цен, чем на другие виды продовольствия”, – прогнозирует она. По ее оценке, с учетом сезонного роста цен на овощи и фрукты подорожание из-за ограничений и валютного курса может ускориться до 5-7%, “даже до 10%” в месяц против 4-5% ранее. “Пик роста цен обычно достигается в мае-июне, в среднем плодоовощная продукция за этот период дорожает на 40%, но сейчас можно говорить, что рост цен составит 70%”, – считает Е. Тюрина.
“Что касается мясной группы, то здесь в большей степени будут дорожать продукты переработки – колбасы, полуфабрикаты, – считает она. – Это связано с тем, что российские производители мяса пока не выпускают продукцию для промпереработки – кусковое и разделанное мясо, хотя такие планы есть, поэтому мясоперерабатывающие заводы работают в основном на импортном сырье”. По прогнозу Е. Тюриной, ежемесячный рост цен на мясо-молочную продукцию из-за эмбарго и падения рубля может ускориться с 2-3% до 4-5%.
О том, что основным предварительным результатом запрета пока стало не импортозамещение, а импортосмещение, свидетельствуют и данные Росстата. В частности, несмотря на ограничение поставок овощей, импорт огурцов в январе-октябре 2014 г. вырос на 18,5%, причем в октябре по сравнению с сентябрем, который стал первым полным месяцем действия запрета, – в 3,1 раза. В это время многие российские тепличные хозяйства жаловались на засилье на рынке дешевых огурцов из Ирана и снижение цен на свою продукцию.
Тем не менее А. Давлеев настаивает, что “импортозамещение во многом состоялось, по крайней мере, в базовых позициях продуктовой корзины”. “Отечественные свинина и птица, пусть не полностью, но все-таки восполнили импортные поставки до уровня бездефицитности и без драматического роста цен под конец года”, – заявил он, добавив вместе с тем, что “с рыбой и сырами – сложнее”.
Но получит ли этот процесс замещения продолжение, вызывает сомнение. “Технологический потенциал производителей и переработчиков мяса в целом позволяет заместить “выпадающий” импорт, правда, в перспективе только ближайших двух-трех лет, и то на условиях августа 2014 г., – заявил А. Давлеев. – Однако эта возможность резко сузилась из-за недавних потрясений на финансовом рынке и стремительной девальвации рубля, которые многократно осложнили операционную деятельность российских компаний”.
То, что эмбарго подтолкнуло рост цен, признают и в Минсельхозе, но с оговоркой, что резкого роста цен удалось все-таки избежать. Но что понимается под “резким ростом”, неизвестно.
По данным Росстата, в октябре 2014 г. средние цены сельхозпроизводителей, за мониторинг которых отвечает аграрное ведомство, на сырое молоко повысились на 13% по сравнению с октябрем 2013 г., на крупный рогатый скот – на 13,6%, на свиней – на 13,6%, на птицу – на 28,6%, на картофель – на 13,8%.
Причем, как показывает мониторинг самого Минсельхоза, в ряде регионов цены на подпавшие под эмбарго продукты с 11 августа (начало мониторинга) по 17 декабря 2014 г. буквально взлетели. Говядина в Смоленской области подорожала на 39,2%, в Московской – на треть. Лидером по росту цен на свинину стала Московская область – на 35%. В Костромской области это мясо подорожало почти на 26%. Курятина в Тульской области стала дороже на 42%, молоко в Тыве – на 40%, сливочное масло в Республике Алтай – на 30,2%, сыры в Ивановской области – на 39%.
Причины создавшегося положения многие эксперты, опрошенные “Интерфаксом”, видят в том, что решение от 7 августа 2014 г. было не только не до конца просчитано, но и не оправдано.
“Введение контрсанкций совершенно не оправданно, – заявил управляющий директор агробизнеса “Базового элемента” Андрей Олейник. – Мне кажется, что оно принималось спонтанно, все последствия этого решения не были просчитаны”. По его мнению, сегодняшний потенциал российских сельхозпроизводителей “абсолютно недостаточен для импортозамещения”. “По официальным данным, сейчас мы способны обеспечить себя только базовыми продуктами питания – к примеру, хлебом, крупами, молоком, мясом птицы. В этих секторах доля российской продукции превышает 90%, – сказал он. – В то же время по сухому молоку и сливкам мы зависим от импорта на 60%, по говядине – на 59%, по сырам – на 48%”.
“Решение о запрете импортного продовольствия было больше политическим, чем экономическим”, – считает Е. Тюрина из ИАМ. “Это чисто политическое решение, которое было рассчитано на ответный ущерб как компенсацию предполагавшемуся тогда экономическому ущербу для России, – более категоричен А. Давлеев. – У нашей страны не было других средств воздействия на Запад, кроме ограничения поставок газа в Европу или нефти на мировые рынки – чего никогда бы она себе не позволила – и ответа в виде продовольственного эмбарго”.
По его оценке, “с оговорками о сохранении достаточного уровня господдержки и предсказуемой экономической политики потребность в мясе птицы можно полностью удовлетворить национальными ресурсами за два-три года, в свинине – за три-четыре, в молоке и молочной продукции – не ранее, чем за 10-12 лет”.
Что же касается зерна и масличных культур, то это, как он выразился, “не проблема, если их экспорт будет контролироваться, и зерновые ресурсы будут больше использоваться на внутреннем рынке”. “А вот с зеленью, овощами и фруктами полностью заместить импорт вообще нереально из-за высокой сезонности и себестоимости производства в нашем климате”, – считает А. Давлеев. Но и этот потенциал будет сложно реализовать в условиях изоляции от внешнего рынка, так как генетический материал и в растениеводстве, и в животноводстве страна практически полностью импортирует, отмечает он.
Одним из подтверждений того, что решение о продэмбарго было во многом спонтанным, стал огромный поток контрабанды, которая, как выразился один из экспертов, “полезла изо всех щелей”, в том числе и через страны Таможенного союза. “Уже есть официальные данные, подтверждающие, что контрабанда мясных и молочных продуктов выросла на 40%, – говорит А.Олейник из “Базового элемента”. – Контрабанда идет через Казахстан, Беларусь, Сербию”. По его словам, фактически вернулась ситуация 90-х годов, когда происходил так называемый “перепак” (переупаковка) запрещенной продукции и ввоз ее под видом продукции из “разрешенных” стран.
Это подтверждают и многочисленные сообщения Россельхознадзора, специалисты которого чуть ли не каждый день задерживают польские яблоки под видом сербских, свинину из стран ЕС под видом черногорской. Сообразительные контрабандисты нашли сразу массу способов, как обойти российский запрет.
Один из этих способов даже рассорил Россию с партнерами по Таможенному союзу, прежде всего, с Беларусью, через которую потекли поставки запрещенной продукции. “Военные действия”, развернутые Россельхознадзором, привели к тому, что Россия запретила ввоз “санкционной” продукции из Беларуси для транзита в другие страны, в частности, в Казахстан. Специально проведенные расследования показали, что эта продукция, предназначавшаяся якобы для Казахстана, выгружалась на территории России.
“Это тоже можно было предусмотреть при введении эмбарго, – считает Е. Тюрина. – Все участники рынка прекрасно понимали, что есть возможность изменения схемы поставки с использованием стран, которые не подпадают под санкции”. Что же касается запрета транзита, то, по ее мнению, “это правильно”. “Есть реальные партнерские отношения, есть определенные правила игры – и то, что через территорию нашего ближайшего союзника шла контрабанда, по меньшей мере, некорректно”, – заявила она.
“Очевидная невозможность контроля грузов, проходящих через границы СНГ, еще раз показала настоятельную необходимость срочнейшего внедрения систем прослеживаемости и электронной сертификации на уровне ЕЭП, за что так долго борется Россельхознадзор”, – считает А. Давлеев. В числе негативных последствий эмбарго А. Давлеев также назвал резкое снижение объема таможенных сборов в бюджет, оценивающийся в миллиарды долларов. “Помимо этого, повышение цен и снижение объема поставок сильно подорвали экономику оптовых и розничных операторов и практически разорили импортеров”, – сказал он.
По оценке Национальной мясной ассоциации, импортеры мяса потеряли до $50 млрд. только от того, что до запрета им не удалось ввезти уже находящийся в пути груз.
Эксперты также считают, что российские производители вряд ли смогут в полной мере воспользоваться шансом наполнить рынок своей продукцией еще и потому, что серьезная разбалансировка финансового рынка и валютные колебания практически свели на нет возможность получить кредиты.
“Уже сейчас ставка Центробанка и ставки банков по кредитам бизнесу по сути запретительные, агробизнес не зарабатывает столько, чтобы обслуживать кредиты по таким ставкам, – заявил А. Олейник. – Кроме того, на рынке совсем нет ликвидности. Сейчас банки всеми способами тормозят выдачу кредитов”. По его прогнозу, крупные агрохолдинги, у которых есть “подушка безопасности”, смогут пережить 2015 г. “А вот мелкие сельхозпроизводители вряд ли выживут”, – опасается он. По его словам, сегодня при рентабельности сельхозпроизводителей в 5-7% ставки доходят до 16-22%. “К тому же “длинных денег”, которые нужны для реализации инвестпроектов, нет вообще, – сказал он. – Максимальный срок кредитования – 5 лет, а инвестпроекты в мясном и молочном животноводстве начинают выходить на окупаемость не раньше 6-7 лет”.
Как считает Е. Тюрина из ИАМ, наиболее сложная ситуация сейчас с реализацией инвестпроектов с закупкой иностранного оборудования. “Многие договоры заключались летом-осенью 2014 г., когда курс евро был 45 руб., а сегодняшний валютный курс привел к очень серьезному разрыву между ценой реализации продукции и теми бизнес-планами, которые заложены под реализацию таких инвестпроектов, – сказала она. – И эта ситуация может привести к тому, что ряд проектов просто заморозят, поскольку заложенные в них финансовые модели не смогут обеспечить возврат кредитов”.
По ее словам, уже есть примеры того, что некоторые компании договариваются об отсрочке платежей по поставкам оборудования. “Но уже понятно, что курс прежним не будет, значит надо дополнительно профинансировать такие компании, если мы хотим наращивать производство российской продукции, тем более что это, в первую очередь, коснулось молочных компаний”, – отметила она.
Как считает Е. Тюрина, привлечение новых кредитов будет возможным только при условии пересчета всех финансовых моделей. “Думаю, что в первую очередь встанет вопрос об увеличении периода окупаемости, это связано с ростом затрат, по сути мы стоим на пороге серьезного роста себестоимости”, – заявила она, отметив, что стоимость проектов может вырасти на 30-35%.
А. Олейник более категоричен. Он считает, что “при такой волатильности рубля планировать инвестиции вообще невозможно, слишком высока неопределенность”. “Инвестиционные проекты сворачиваются из-за роста ставок и нестабильность курса, – сказал он. – Те инвестпроекты, которые планировались в валюте, поставлены на паузу или отменены, а компании, которые планировали рублевые инвестиции, сокращают их объемы либо инвестируют только в остро необходимое оборудование, которое влияет на производственные процессы”.
Естественно, создавшаяся ситуация затруднит и сделки M&A на рынке, и приведет к снижению котировок российских агрокомпаний, заявляют эксперты.
В 2014 г. еще был спрос на агроактивы и произошел ряд значимых сделок. Алкогольная “Синергия” (MOEX: SYNG) начала продажу непрофильных активов. Растениеводческое подразделение ее “дочки” – компании “ПентАгро” – купила группа “Букет”, занимающаяся производством масложировой продукции, за 600 млн. руб.
От непрофильных активов в 2014 г. избавилась и PepsiCo, продавшая краснодарскому “Агрокомлпексу” четыре хозяйства на Кубани и одно в Ленинградской области. Их земельный банк составляет около 20 тыс. га, поголовье крупного рогатого скота – 12 тыс. голов. Сумма сделки составила $31 млн. По данным ряда СМИ, до конца 2014 г. “Агрокомплекс” планировал также закрыть сделку по покупке 14 хозяйств Valinor Group, которые находятся в залоге у Сбербанка (MOEX: SBER).
Одной из крупных сделок стала покупка группой “Черкизово” воронежской компании “Лиско Бройлер” за 5 млрд. руб. Агрохолдинг “Кубань” (входит в “БазЭл”) купил агрофирму “Мир” в Краснодарском крае, увеличив земельный банк на 4 тыс. га и доведя его до 90 тыс. га.
В сентябре 2014 г. ФАС одобрила покупку компанией “Краснодар Агро” (входит в АФК “Система” (MOEX: AFKS)) 85% в пяти хозяйствах Краснодарского края. АФК “Система” вместе со структурами семьи Луи-Дрейфус контролирует холдинг “Русская земля” с земельным банком более 100 тыс. га. Решилась и судьба активов обанкротившейся птицеводческой компании “Оптифуд”, которые находились в залоге у Россельхозбанка (MOEX: RSHB): их собственником стала ростовская “Белая птица”.
В 2014 г. российские агрохолдинги продемонстрировали существенный рост выручки и прибыли. Но, как отметил А. Давлеев, их валютная капитализация резко снизилась из-за девальвации рубля. “Кроме того, значительно возросшие репутационные риски России из-за украинского конфликта и падение кредитного рейтинга весьма негативно сказываются на настроениях инвесторов и, скорее всего, приведут к снижению котировок акций российских агрокомпаний”, – прогнозирует он.
GDR группы “Черкизово” на Лондонской бирже снизились с годового максимума в $13 на 6 января 2014 г. до $7,74 на 17 декабря. К 19 декабря 2014 г. цена повысилась до $9. Причем снижавшиеся с января по май 2014 г. котировки в последующие месяцы колебались в пределах $10-12 за бумагу.
На 17 декабря 2014 г. приходится и минимум котировок GDR группы “Русагро” на Лондонской бирже – $4,4. Максимум был зафиксирован 15 июля – $7,5 за бумагу. К 23 декабря цена GDR повысилась до $5,2.
И все-таки предпринятые шаги в сторону большей независимости от импортного продовольствия не были напрасными, считают эксперты, подчеркивая, что рассчитывать на быстрый эффект было бы опрометчиво.
Более того, эмбарго позволило вскрыть ряд серьезных проблем в российском АПК. Поэтому в число приоритетных задач на ближайшие годы Минсельхоз РФ ставит расширение производства молока, овощей открытого и закрытого грунта, формирование сети оптово-распределительных центров, создание семеноводческих и селекционно-генетических центров.
“Спустя два месяца после введения эмбарго стал заметен рост инвестиционной активности в производство овощей закрытого грунта, фруктов, создание теплиц, овощехранилищ, – сообщила Е. Тюрина из ИАМ. – И, что особенно важно, проекты производства плодоовощной продукции рассматриваются в комплексе – не только выращивание, но и доработка, фасовка, приближение к потребителю”. Кроме того, заметен интерес к проектам глубокой переработки зерновых культур. “Следовательно, можно ожидать производства широкого спектра белковых продуктов, что позволит, в частности, снизить зависимость мясного производства от закупки по импорту белковых составляющих кормов”, – сообщила она, отметив, что в настоящее время белковые составляющие кормов на 60% зависят от поставок из-за рубежа.
По словам Е. Тюриной, в последнее время отмечается и более рациональный подход к финансированию проектов производства мяса, прежде всего, свинины и птицы. “Теперь есть четкое понимание неравномерности развития регионов, поэтому приоритетное финансирование предусмотрено там, где есть дефицит, это, прежде всего, регионы Сибири и Поволжья, – сказала она. – А то раньше максимальные средства получали лидеры – регионы центра, на долю остальных приходилось суммарно 20% господдержки”.
А. Давлеев видит в эмбарго “большой национальный плюс”. “Его трудно измерить объемами или деньгами, но психологический эффект привел абсолютное большинство россиян к укреплению доверия к отечественным продуктам питания, веры в возрождение российского сельского хозяйства и гордости за свою страну, способную показать независимость от других стран”, – заявил он. Тем не менее А. Давлеев считает, что любые ограничительные меры не могут и не должны приниматься экспромтом, а требуют глубокой системной, стратегической проработки, анализа и подготовки на уровне нескольких возможных сценариев развития и их последствий.
Эти же рекомендации можно отнести и к решениям, принимаемым на зерновом рынке страны, особенно в отношении экспорта зерна. Еще в начале декабря 2014 г. вице-премьер Аркадий Дворкович заявлял, что правительство не обсуждает вопрос ограничения экспорта зерна. Но менее чем через две недели появились планы введения экспортной пошлины.
Рост курса доллара сделал выгодными экспортные операции – и цены на внутреннем рынке начали расти, а производители предпочли продажу зерна экспортерам, а не государству. Для исправления ситуации Минсельхоз уже “на марше” серьезно повысил интервенционные цены, но желаемого отклика держателей зерна пока не получил. За два дня торгов – 23 и 24 декабря 2014 г. – из запланированного 51 аукциона состоялись всего 9, остальные были отменены. Эксперты объясняют это тем, что и новые интервенционные цены, оказавшиеся ниже рыночных, не заинтересовали аграриев.
Так что выполнение задачи по снижению цен на внутреннем рынке и пополнения интервенционного фонда пока отодвигается на неопределенное время, крестьяне не будут торопиться с продажей зерна.
В результате, как считает генеральный директор ООО “ПроЗерно” Владимир Петриченко, зерновой рынок приведен в ступор: полностью прекратили закупки зерна у сельхозпроизводителей не только экспортеры, но и российские перерабатывающие предприятия. А сами хозяйства не спешат везти зерно в госфонд.
В то же время многие эксперты рынка практически единодушны в том, что ограничение экспорта зерна не имеет объективных экономических предпосылок и формирует новые риски для российского зернопроизводства.
Как подсчитали в Зерновом союзе, сбор зерна в РФ в 2014 г. в чистом весе составит 103,7-104,3 млн. т. В условиях стабильного внутреннего потребления, которое оценивается в 70 млн. т в год, для обеспечения доходности зернопроизводителей с рынка необходимо изъять не менее 30-34 млн. т зерна. Наиболее эффективным способом санации рынка и минимизации бюджетных расходов на эти цели является экспорт.
По мнению Национальной ассоциации экспортеров сельхозпродукции, ограничение позволит конкурентам России, в первую очередь США и Австралии, немедленно занять российский сегмент рынка, вернуться на который будет очень сложно. В этом же ряду – массовое банкротство зерновых трейдеров в случае, если они не успеют поставить зерно по уже заключенным контрактам. По данным Зернового союза, из-за ограничения экспорт зерна в РФ “застряли” 3 млн. т зерна, уже оформленного к поставке за рубеж.
Как считает вице-президент Российского зернового союза Александр Корбут, решение об ограничении зернового экспорта формирует новые риски, главные из которых – отсутствие достаточных средств для компенсации резко возрастающих затрат на весенний сев 2015 г., сокращение посевных площадей и производства зерна.
Как заявил представитель одного из крупных зерновых хозяйств, из-за ослабления рубля затраты на горючее, семена, минеральные удобрения, средства защиты растений выросли на 50%. В 2015 г. около 30% сельхозземель, находящихся в обработке, впервые за последние много лет могут быть выведены из севооборота, не исключает он.
Кроме того, существует риск, что часть компаний, которые все-таки проведут посевные работы, из-за нехватки средств на удобрения и химические средства защиты растений могут нарушить технологии. Все это приведет к резкому падению урожая в 2015 г., опасается он.
В то же время генеральный директор макаронной фабрики “Экстра М” Андрей Дрибный считает, что если бы правительство не вмешалось в ситуацию на рынке, то “спекулятивные ожидания фермеров вкупе с нарастающим экспортом могли бы привести к дефициту зерна”. “Это стало бы парадоксальным явлением, учитывая хороший урожай зерна в 2014 г., – заявил он. – Меры, принятые правительством, позволят обеспечить достаточное предложение зерна на внутреннем рынке и снизить темпы роста цен на муку”.
Экспортные пошлины на зерно вводились в России в первой половине 2004 г. и в 2007/2008 сельхозгоду. С января по май 2004 г. экспортная пошлина на пшеницу и рожь составляла 25 евро/т. С ноября 2007 г. по апрель 2008 г. экспорт пшеницы облагался пошлиной в 10%, но не менее 22 евро/т, ячменя – 30%, но не менее 70 евро/т. С мая по июнь 2008 г. экспортная пошлина на пшеницу составляла 40%, но не менее 105 евро/т, на ячмень – 30%, но не менее 70 евро/т. “Зерновое эмбарго” действовало с 15 августа 2010 г. по 31 июня 2011 г. (Дело/Пищепром Украины и мира)
