Крупнейший игрок рыбного рынка юга Тюменской области группа компаний “Оцелот” (более 50% на рынке производства рыбы; перерабатывает свыше 2 тыс. т рыбного сырья в год; брэнд “Эра Моря” известен в сетях России и Европы) реализует сразу несколько проектов. Один проект завершили в марте: в Сладково, рядом с 16 арендованными озерами, пустили завод по выращиванию тилапии в системе замкнутого водоснабжения. Здесь полный цикл, начиная с инкубации икры и заканчивая переработкой продукции.
Дубликат элитного алкгоголя отличается от оригинала на 1 процент, а стоит на порядок дешевле. Оптовым покупателям предоставляется скида до 50 процентов, предоплата – всего 30 процентов от стоимости заказа.
Четыре партии мальков закупили в Нидерландах, пятая будет инкубироваться на месте. Второй проект начат в этом году и почти закончен – это уникальная линия по потрошению, упаковке и шоковой заморозке. Линию разработали, учитывая опыт и передовые технологии других стран и предприятий, смонтировали из специально заказанного немецкого и японского оборудования, настроили на переработку местной рыбы. Мощность – 40 т в сутки. Третий проект – входящее в “Оцелот” ООО “Эра-98” к концу 2014 г. достроит и введет в эксплуатацию рыбоперерабатывающий комплекс мощностью 3,2 т готовой продукции в год. Многие технологические решения применяются впервые в России.
– Продукт будет конкурентоспособен, – уверен глава “Оцелота” Руслан Цицкиев, – рынок свободен, еще и половина потребностей не закрыта. К примеру, в 2009 г. только мы производили 1900 т рыбопродукции, в 2012 г. – уже более 2200 т, а в целом в Тюменской области более 4 тыс. т. И мы еще далеки от того, что прежде производилось в регионе, – около 7-8 тыс. т в год.
– Руслан Мовлиевич, с чего начался рыбный ренессанс?
– Пришла мысль построить большой завод, который будет выпускать продукцию европейского уровня и качества, соответствовать технологиям, чтобы мы были конкурентоспособны на рынках Европы в условиях ВТО. Подписали контракт с датской компанией на проектирование завода по выращиванию сиговых. Проработали почти год, но эту технологию датчане так и не разгадали.
– Что значит – не разгадали?
– Не все технологии выращивания рыбы в мире отработаны по замкнутому водоснабжению, каждый вид требует индивидуального подхода. Поясню: завод замкнутого цикла – это закрытое теплое помещение, где рыба проходит все стадии взросления, перемещаясь из одного бассейна в другой. При этом вода в бассейнах очищается по полному кругу: биоочистка, озонирование и насыщение кислородом.
В индустриальной аквакультуре такое производство называется установкой замкнутого водоснабжения (УЗВ). Так вот, у партнеров сиговые не значились в спектре изученных и выращиваемых. Мы сиговой теме посвятили много времени, денег, хотя в итоге пока отказались от нее. Занялись для начала проверенным видом, выращиваемым в УЗВ, – тилапией.
– Технологии у вас только европейские?
– Используем и азиатские – смотря для чего. Выстраиваем стратегию, изучая опыт европейских и азиатских компаний, поскольку ориентируемся не только на внутренний рынок, но и на внешние (сложно строить индустрию, не имея возможности посмотреть отсутствующие российские аналоги). Европа, например, не признает рыбу холодного копчения – говорят, такой белок не усваивается в организме.
А у нас ее любят. На европейских предприятиях только горячее копчение, лосось и карп там традиционны. Поэтому мы с рыбой холодного копчения сориентировались на русских, живущих в Европе. Основная норма в европейских странах – чтобы продукт был первой заморозки. Мы построили линию шоковой заморозки, в которой рыба равномерно промерзает при минус 38 градусах за 4 часа, а затем хранится при минус 21.
– Как вы оказались в рыбной теме?
– Когда-то занимался коммерцией, поставкой рыбы в регион. В 90-е годы российские суда вылавливали рыбу в Атлантике, в Тихом океане и продавали иностранным компаниям, которые, переработав, везли ее снова в Россию. В 1996г. возникла идея создать в Тюмени предприятие по переработке не только морской рыбы и морепродуктов, но местной речной и озерной рыбы. Два года назад мы решили модернизировать производство, создать индустриальный кластер, который будет выращивать десятки интересных, перспективных видов рыб.
– Чем вас не устраивали технологии советского периода? Что принципиально нового у вас?
– Советская индустрия была выстроена так: каждое большое промышленное предприятие участвовало в разведении пеляди и карпа в тюменских озерах. Юг Тюменской области ежегодно давал около 5 тыс. т рыбоводческой продукции. Сначала мы изучили эту практику и пошли с основанными на ней современными проектами на освоение заброшенного Сладковского рыбхоза. Мы доказали, что его заросшие озера можно реанимировать и получить на них небывалую продуктивность, даже на тех, где “рыба не растет”. В этом немалую роль, безусловно, сыграли поддержка и софинансирование областного правительства. Успешное развитие Сладковского рыбхоза позволило нам начать реализацию более амбициозных проектов.
Но есть и более сложные, при этом не менее важные направления. Например, проблема мелиорации рыбоводных озер, а они практически все требуют мелиорации. Здесь нужна федеральная или региональная программа повышения рыбопродуктивности. Это дорогостоящие технологии, которые рыбхозы без поддержки государства не потянут.
– Отчего дороговизна?
– Из-за холодного климата зимой толща льда больше толщи воды, рыбе не хватает кислорода, она задыхается, отсюда термин – заморность водоемов. Нужно повышать уровень воды, убирать ил и растительность, углублять дно, строить зимовальные водоемы. Рыбаки зимой выдалбливают полыньи, бурят лунки, спасая рыбу на малых водоемах, но на 80 тыс. га это нереально и неэффективно.
Реализация проектов строительства заводов замкнутого цикла также требует больших затрат. Но процесс эксплуатации бассейнов дешевле, чем озер, там все под контролем, где что с рыбой происходит – сразу видим. На одном заводе у нас – выращивание бассейновым методом, на втором – заморозка, на третьем – переработка речной, озерной, океанической и морской рыбы.
– В чем эффект новых технологий?
– По интенсивным технологиям в пастбищной аквакультуре в наших климатических условиях максимальная продуктивность сегодня – до 500-600 кг товарной рыбы с 1 га водоема. И для этого нужны гигантские усилия. А в условиях УЗВ возможная продукция – 300 т ценной рыбы с 1500 кв. м помещения. Таким образом, эффективность несоизмерима: в УЗВ производительность выше в 3 тыс. раз. Вся арифметика бизнеса складывается из таких цифр. Следующий завод будем строить для выращивания судака. Года полтора подбирали технологию, которая подошла бы нам для этого очень востребованного вида. В этом году запроектируем здание, со следующего начнем строить, к концу года завод должен дать первого малька. Так же будем выращивать стерлядь. Все проекты окупаются за 5-7 лет.
– Какова рентабельность?
– У каждого проекта своя, но в среднем 15-20%. По рынку в целом – такая же. У европейских производителей другая, они полностью под защитой государства. Тюменская область – один из немногих регионов, где аквакультуру начали серьезно развивать, и особенно последние два года. Технология замкнутого цикла экономически выгодна при такой поддержке: выделяются субсидии при покупке оборудования. Аквакультура – новое сельхознаправление, имеющее в России колоссальный потенциал для роста.
– Легко войти в рынок?
– Нужны время и подготовка. Первое необходимое условие: у тебя должен быть водоем, который обеспечит определенный объем рыбы. Право аренды водоема нужно выиграть на аукционе. А второе: ты должен знать, что именно будешь делать с рыбой – только выращивать, или перерабатывать, или замораживать и транспортировать. Большая проблема всех рыбоводческих компаний – кадры.
– Какова доля вашего продукта на рынке?
– Мы закрываем свыше 50% регионального рынка по рыбопереработке. К концу следующего года рассчитываем расширить эту долю до 60%.
– Как выстроена реализация?
– Структурное подразделение, которое занимается реализацией нашей продукции под брэндом “Эра моря”, имеет филиалы на территории Тюменской области, большой парк машин. Из филиалов рыба распродается мелким оптом. Большой штат менеджеров занимается сетями, городскими торговыми точками, с которыми у нас более тысячи договоров.
– Бонусы сетям платите?
– Боремся с бонусами.
– В каком виде реализуете продукцию?
– Поставляем свежую рыбу, охлажденную и замороженную, но упор делаем на переработку: больше всего продаем готовой к употреблению – копченой, соленой, вяленой, всего в линейке продукции более 300 наименований.
– А за рубеж что везете?
– У нас много предложений. Немцы ждут замороженное филе карпа. Мясо нашего карпа имеет необычный вкус и красивый оттенок из-за того, что во многих озерах рыба питается гаммарусом – маленькой креветкой. Европа заинтересована также в продукции из судака и прочей диетической рыбы.
– Почему вы хотите оставаться в сравнительно небольших объемах?
– Гигантомания не всегда дает положительный результат. Эффективность небольших производств зачастую бывает в разы больше. В Европе есть примеры успешных предприятий, которые стабильно работают по 30-40 лет.
– То есть вы – нишевый игрок?
– Масштабным быть, конкурировать с плавбазами, которые собирают селедку на Дальнем Востоке или в Атлантике тысячами тонн, не получится. А по производству рыбы в нашем регионе мы лидеры. Крупнее компании только в Карелии, где занимаются семгой и форелью. Масштаб – это огромные инвестиции и риски.
– За счет чего намерены уменьшать себестоимость?
– За счет приготовления своих кормов, использования новых технологий выращивания, снижения стоимости тепла и использования альтернативных источников энергии. Нужно применять накопленный мировой опыт в этой сфере.
– А качество чем меряете?
– В первую очередь хотим построить производство разных видов рыбы и логистику, чтобы продавать свежий продукт без заморозки. Таких логистических схем в России пока мало. Стремимся к тому, чтобы рынок Тюмени по примеру Японии (под рынком я подразумеваю все торговые точки города) кишел живой и охлажденной рыбой. Большие проблемы связаны с мелкими водоемами, везти выращенные там 2 т за 400 км нет смысла. Нужно где-то аккумулировать большие объемы, для этого куплено оборудование садковой линии, которая сможет не одну неделю выдерживать эту рыбу. Оттуда будем распределять ее в торговые точки.
– Как вы выбираете, каким видом рыбы заниматься? На какого потребителя при этом ориентируетесь?
– Тюменцы любят всякую рыбу. От фрикаделек из карася до стейка семги в морской соли. Ориентируемся на самого широкого потребителя, делаем снековую продукцию из карасей, карпов, щуки, окуня, делаем фрикадельки, котлеты из этих же видов рыб. Они недорогие, вкусные и свежие. Разрабатываем линию продукции без консервантов, в нее как раз и попадают котлеты, фрикадельки и снеки. Еще планируем построить небольшой консервный завод, в котором также вся озерная рыба будет без консервантов.
– Приглашаете ученых в свои проекты?
– Постоянно взаимодействуем. Например, с группой ученых аграрного университета. В Тюмени есть Госрыбцентр, который работает на водном бассейне от Урала до Якутии. Там накоплен большой объем информации по водоемам, по рыбе, есть квалифицированные специалисты, которые нас консультируют.
– Какие риски на рынках могут помешать реализации ваших проектов?
– Первая группа – риски, связанные с потерей объемов сырья или его качества из-за природных катаклизмов, техногенных аварий. Перерабатываем мы 2,2 тыс. т в год, из них сами выращиваем 1 тыс. т. На Камчатке, Курилах берем горбушу, кету, кижуч – все, что водится в этом бассейне. С Запада везем атлантическую сельдь, скумбрию, семгу. После событий на Фукусиме в Японии мы опасаемся, что объемы поставок качественной рыбы с Дальнего Востока могут быть значительно снижены. Надеемся, что какие-то барьеры при поступлении некачественного сырья на российские портовые склады существуют, да и Онищенко говорит, что все под контролем.
Пример сродни Фукусиме: на севере лет пять назад вокруг Обской губы всплыло по неизвестным до сих пор причинам 50 тыс. т рыбы, до сих пор там муксуна, нельмы, корюшки – ноль, сырка очень мало, потому что рекреационный период рыбы 5-6 лет. Она не приходит больше в Обскую губу. Мы потеряли часть рынка – не можем купить эту рыбу. Сегодня муксуна вынуждены везти из Канады: как бы смешно это ни было, работаем на импорте.
– А что с Обской губой случилось?
– Никто не говорит. Версия: там очень много газопроводов переходит через реки, как-то они влияют, и рыба в Обь уже не идет – потеряны сотни, тысячи тонн, которые попадали к нам на стол. У многих предприятий экономика, и часть нашей тоже, держалась на этой северной рыбе.
Вторая группа рисков – реализация, смена каких-то норм, к которым мы не будем готовы. Мы постоянно начеку, мониторим ситуацию и рынки.
– Как выглядит спрос?
– Тюменцы стали есть больше рыбы. Раньше мы продавали до 100 т в месяц, сейчас уже около 200 т, а сети кричат: еще давай. Наши предприятия не успевают производить и перерабатывать. Надеемся, что и 400 т, и 500 т в месяц в недалеком будущем сможем производить и реализовывать. Наши технологи изобретают все новые рецептуры, которые учитывают пристрастия региона к местной рыбе, проводят дегустации для потребителей. Из десяти новых пять приживается. Потребителю, допустим, селедку предлагаем уже 15 рецептур.
– Инвестируете собственные средства или заемные?
– Пятьдесят на пятьдесят. По кредитам 2/3 ставки рефинансирования погашается государством. Берем заемные средства, чтобы закупить сырье, завезти оборудование.
– Видите ли вы в российских масштабах оживление рыбной отрасли, появляются новые бизнесы, предприятия?
– Очень мало. Основная причина – собственность на ценную рыбу, выпущенную для выращивания в естественный водоем, не защищена. Рыбоводные предприятия, имея договор на аренду озера, не могут охранять его от браконьеров. За эти годы в федеральном законодательстве многое изменилось: принят новый Водный кодекс, в июле 2013 г. наконец принят закон об аквакультуре. Но он содержит лишь основы, теперь нужны подзаконные акты. Мы регулярно пишем о наших проблемах в Росрыболовство, другие инстанции, но проку мало. Законодательство не запрещает ловить аборигенную рыбу, даже на рыбоводном участке. Это значит, что за каждым рыбаком нужно сажать надсмотрщика, который бы снимал улов с крючка, вытаскивал из сетей и определял: аборигенная рыба выловлена или та, что мы в озеро пустили. А если озеро 8 тыс. га?
– На Западе как эти вопросы решены?
– Там водоемы в собственности. А у нас они не продаются. Хотя чем озеро отличается от участка земли? Допустим, если я выращиваю 100 бычков, то могу поставить сторожа и никого к ним не подпускать. А озеро почему нельзя охранять? Я занимаюсь мелиорацией, кошу камыш, чищу озеро, оно оживает, а кто-то может выловить значительную часть рыбы.
– Много вылавливают?
– Доля вылова большая. В районах дешевле нанимать на работу браконьеров, чем бороться с ними.
– Это одна из причин, почему с рыбой в стране худо?
– Инвестировать в то, что тебе не принадлежит, сложно. Озера заболачиваются и умирают, если за ними не следить.
– Будь вы в правительстве или Госдуме, как бы решали эту проблему?
– Я бы отдал озера не просто в аренду, как сейчас, а с правом выкупа под программу того, что предприниматель сделает на этом озере. Если он ее выполняет, через 20 лет это озеро должно перейти к нему в собственность.
– Что входит в содержание водоема?
– Выпуск в водоем рыб-мелиораторов значительно уменьшает заморность. Одна рыба фильтрует воду, усваивает лишний планктон, другая съедает камыш. Но эта рыба капризна, если не создать ей нормальных условий зимовки, она погибнет, озеро снова начнет цвести и зарастать. Растительноядные виды нужно постоянно восполнять: либо выращивать молодь у себя, либо где-то закупать и пускать в озеро – эта работа бесконечна. Если арендатор правильно работает с озером, рыба благополучно перезимует.
– А что делает?
– Контролирует уровень кислорода в воде зимой, толщину льда, принимает защитные меры, проводит аэрацию. Все это трудоемкие и дорогостоящие мероприятия. Для этого нужна тяжелая спецтехника: плавающие экскаваторы, гидронамывные машины (земснаряды), стоимость которых начинается от 500 тыс. евро. Лучший вариант – создание специализированной организации, которая чистила бы 3-5 озер за год, передавала арендаторам. Рыбоводным хозяйствам это трудно осилить.
– Нужна ли региону и стране госпрограмма развития рыбоводства? Как по ряду секторов АПК, например?
– Знаете, что мешает ее появлению? Пока будет присутствовать более дешевый продукт, который можно наловить в морях, эта тема будет задвигаться. В Германии есть госпрограммы развития и поддержки этой индустрии. Например, ряд сетей вообще не принимает на реализацию рыбу, выловленную в открытых водоемах. (Эксперт-Урал/Пищепром и продукты питания Украины, СНГ, мира)
