В Дагестане началась реализация крупнейшего в АПК Северного Кавказа проекта компании “Дагагрокомплекс” по выращиванию и переработке сахарной свеклы стоимостью $700 млн. Инициатор проекта – предприниматель из Хасавюрта Исак Умалатов.
Впервые о “Дагагрокомплексе” стало известно в апреле 2011 г., когда тогдашний президент Дагестана Магомедсалам Магомедов подписал протокол о намерениях по реализации проекта с Говардом Далом – президентом американской компании Аmity Technology, которая согласилась стать его главным партнером. Было заявлено, что “Дагагрокомплекс” сможет производить до 200 тыс. т сахарного песка в год, причем изначально проект был задуман как агропромышленный кластер. Из отходов сахарного производства планировалось получать гранулированные корма для животноводства и технический спирт, а при ротации земель после свеклы сеять пшеницу, кукурузу, рапс, сою, подсолнечник и овощи.
Стоимость проекта – $700 млн. – и сам факт, что в Дагестан пришли американцы, выглядели сенсационно. Опрошенные эксперты проявляли по отношению к проекту понятный скепсис: слишком долго из этой республики не поступало никаких новостей со знаком “плюс”. Однако здесь тот случай, когда при оценке перспектив проекта необходимо учитывать фактор личности его инициатора. Основатель “Дагагрокомплекса” Исак Умалатов – один из самых авторитетных людей в дагестанской сельхозпереработке. Под его руководством в 2000-е годы была проведена коренная реконструкция Хасавюртовского консервного завода, продукция которого – соки под марками “ХасСок”, LiveJuice и Rayan – за последние годы завоевала хорошие позиции на российском рынке. “Дагагрокомплекс” и был задуман исходя из потребностей этого сравнительно небольшого бизнеса – в определенный момент завод столкнулся с дефицитом сахара, а планы по овощному направлению тормозит отсутствие сырья.
“Дагагрокомплекс” станет одним из самых крупных в Дагестане проектов в индустриальном формате АПК, который продемонстрирует потенциал модернизации в отрасли, где сегодня доминирует традиционный уклад – 80% валовой продукции сельского хозяйства в республике приходится на личные подсобные хозяйства. Вместе с тем “Дагагрокомплекс” – это не только бизнес-проект, а еще и социальная инициатива – одна из наиболее значительных в Дагестане за последние годы. Во-первых, в рамках проекта в северной части республики предполагается реанимировать тысячи гектаров земли, которые в последние десятилетия никак не использовались. Во-вторых, при выходе на полную мощность проект даст республике 15 тыс. рабочих мест, причем для значительного числа работников планируется построить жилье в непосредственной близости от производства. Такой масштаб проекта в декабре 2011 г. дал нам основания включить Исака Умалатова в число главных “людей года”.
Тем не менее уже на начальном этапе проект столкнулся с рядом препятствий – как со стороны российских банков, так и со стороны местного населения. Из-за протестов жителей Ногайского района, где первоначально планировал разместиться “Дагагрокомплекс”, пришлось искать землю в соседних районах, а кредит Россельхозбанка под проект пока не выдан, несмотря на предоставленные осенью 2011 г. госгарантии. Все это – вполне предсказуемые трудности перехода от одного экономического уклада к другому, который в Дагестане не обещает быть простым. Однако благодаря энтузиазму таких предпринимателей, как Умалатов, первые шаги в этом направлении уже сделаны.
– Когда мы узнали о вашем проекте, первая реакция была, наверное, предсказуемой: этого не может быть. Дальше мы убедились, что проект реальный, но все равно остался главный вопрос: откуда он вообще появился?
– Можно сказать, что проект родился у наших соседей – в Азербайджане. Аналогичное производство там уже создано и работает, хотя объем его довольно скромный. Проект в Азербайджане ведет гражданин Грузии Тенгиз Джикия, мы с ним близко общаемся. Зная, что у нас в республике много хороших земель, зная наше отношение к производству, он и предложил нам этот проект. Дальше нашу идею поддержал Всевышний, дал проекту дорогу.
– Как был получен заявленный масштаб проекта? $700 млн. – это очень много для АПК на юге России, проекты с таким объемом инвестиций можно пересчитать по пальцам.
– Обоснование сделано американскими партнерами на основании их опыта. Американцы гарантировали, что в течение трех лет с момента оплаты оборудования и технологий будет пущен полный цикл производства. Для них это станет первым опытом такого масштаба, им было интересно сделать комплексный проект. В тех проектах с участием Amity, которые мы видели, разные составляющие – производство сырья, переработка, сервисные предприятия – были разделены, а мы будем делать полный цикл. Помимо самого сахарного производства, это переработка отходов с производством технического спирта, моющих средств, технических жидкостей, комбикормовый завод, производство масел, крахмально-паточное производство, животноводство. Всего восемь предприятий плюс хранилище. Хотя с нашим объемом в 200 тыс. т сахара в год в российском сахарном бизнесе мы особо погоду не сделаем. На рынке России в год потребляется 6 млн. т сахара, 200 тыс. т – это объем потребления в Дагестане. Поэтому мы планируем обслуживать республику и ближайшие регионы.
– Как вам удалось привлечь к участию в проекте американских партнеров? Их не смутила известная репутация Дагестана в массовом сознании?
– Мы вышли на Amity International через их представительство в Азербайджане. Президент Amity Говард Дал знал о Дагестане только одно – наш ансамбль “Лезгинка”, который несколько лет назад давал концерт в его городе Фарго в Северной Дакоте. Говард – очень известный в Америке человек, и его отговаривали ехать в Дагестан и в американском, и в российском посольстве, говорили, что здесь чуть ли не война идет. Несмотря на это, он с удовольствием приехал к нам несколько лет назад и первым делом отправился не в правительство, а в сельхозинститут – общаться с научными работниками, чтобы понять возможности сельского хозяйства Дагестана, – такой у него особенный подход. После этой встречи Говард сказал, что проект в Дагестане будет и принял решение полностью в него войти.
– Вы не могли бы пояснить ситуацию с финансированием проекта? Первоначально заявлялось, что его кредитором будет американский банк Wells Fargo под гарантию Экспортно-импортного банка США, но затем в списке проектов СКФО, получивших гарантии российского правительства, был указан уже Россельхозбанк. Значит ли это, что планируется привлечь синдицированный кредит?
– Сначала мы действительно рассчитывали получить кредит в банке Wells Fargo под страховую гарантию EXIM-банка США. Американский кредит нам предлагали под 3% годовых, выплата процентов – со второго или третьего года, после завершения строительства самого комплекса. Это очень выгодные условия, тем более что кредит был льготным, поскольку мы покупали у американцев технологии и технику – 70% кредита должно было составить оборудование для проекта. Но мы не смогли получить под этот кредит гарантию Минфина России или первоклассного российского банка. Очень долго прорабатывали этот вопрос, обращались насчет гарантий в Россельхозбанк – вместо этого он предложил нам свои деньги, пришлось идти на его условия. Другие банки наш проект вообще не рассматривали.
– Эти условия смягчились после того, как ваш проект в 2011 г. получил госгарантии?
– В 2011 г. было только постановление правительства о предоставлении госгарантий, куда нас включили. Но пока Минфином ни на один проект госгарантий не выдано – это основная причина того, что ни один кредит еще не выделен, так что по программе госгарантий мы пока ни рубля не получили. Россельхозбанк проект рассмотрел, дал положительное заключение, но ждет предоставления гарантий. Какие они будут? Из чего будут состоять? Пока вопросов много. Ставки Россельхозбанка, конечно, высокие – 13,5-14% годовых. Выдача рассматривается по этой ставке, но мы надеемся на ее субсидирование республикой и Минсельхозом России.
– С чем вы связываете нежелание Минфина и банков предоставлять вам поручительство для получения американского кредита?
– Возможно, это было правильно. Если учесть, что курс доллара растет, может быть, эти риски оправданны. Настоящую причину я не знаю, но у нас очень долго и сложно эти вопросы решаются в таких объемах. Может быть, не доверяют республике, не доверяют нам. Возможно, большие риски. У меня почти 12-летний опыт работы с банками, в том числе с Россельхозбанком, – наш консервный завод в 2007-2008 гг. получал самые большие его кредиты по Дагестану, 300 млн. на реконструкцию завода и 200 млн. на оборотные средства. У нас доверительные отношения, но проект очень большой, суммы большие – мы пока не работали с такими объемами.
– Каким образом проект “Дагагрокомплекс” будет связан с вашим основным на сегодня производством – Хасавюртовским консервным заводом?
– Все как раз и началось из-за консервного завода – в поисках сахара, который мы в основном закупаем в Краснодарском крае. Мы ежедневно для производства соков используем сотни тонн сахара, в месяц счет идет на тысячи тонн. Кроме того, мы хотим производить овощные консервы – 15-20% выращиваемых “Дагагрокомплексом” овощей будут идти в переработку на ХКЗ для производства салатов, солений – это сегодня востребованная продукция, которая в Россию завозится из всех стран. Только с января по апрель в страну импортируется почти 50 млн. т овощей. Мы здесь, конечно, тоже не рассчитываем даже на 1% от всего российского рынка – мы сможем произвести всего 500-700 тыс. т овощей, а переработать – около 100 тыс. т. Но для Дагестана и Кавказа это будет очень большой объем, еще ни один завод здесь его пока не мог осилить.
– В отчетах правительства Дагестана говорится, что республика производит 7% российских овощей. Куда они все деваются?
– Овощей в регионе для потребностей промышленности нет – частнику невыгодно выращивать на своих участках сырье и сдавать его на консервный завод, а нам невыгодно у них покупать. Во-первых, нет объема, а во-вторых, высокая себестоимость получается: ручной труд – очень дорогое удовольствие. Поэтому частник везет продукцию на рынок.
– Хасавюртовский завод несколько лет назад стал первым в Дагестане предприятием, которое начало разливать соки в упаковку Tetrapak. На каком этапе развития производства появилась необходимость в этом?
– Не только в Дагестане, а и вообще в СКФО – на Северном Кавказе пока этого почти никто не делает, только “Денеб” недавно поставил такую же линию розлива. Это продолжение того направление по упаковке, которое мы начали в 2002-2003 гг., когда восстанавливали стекольный завод в городе Дагестанские Огни. Стеклотары в Дагестане и на Кавказе тогда не было, все консервщики ездили в Камышин, стояли в очередях, брали одну машину тары и радовались этому. Тогда мы были вынуждены обратиться к главе республики и взяться за восстановление стекольного завода – нам это удалось, завод работает и обеспечивает стеклом чуть ли не весь Кавказ. Сегодня нам необходимо сырье – либо надо закрывать консервный завод и делать на его месте очередной рынок, либо продолжать работу, обеспечивая себя сырьем.
– ХКЗ отгружает соки даже в Китай. Для вас это принципиальное направление дистрибуции?
– В последнее время стали отгружать меньше. С Китаем сложно работать, там до сих пор нет культуры натуральных соков – как у нас до девяностых годов, мы ведь выросли на компотах и лимонадах. Теперь Европа начала учить Китай пить вина и соки, и у них появляются свои производители соков. У нас в Китае действительно есть небольшие представительства в Пекине, Северном Харбине, Даляне, Гуанчжоу, но для нас это небольшая доля производства, мы больше начинаем работать по России. Уже пошли отгрузки на Урал, в Сибирь и центральную часть страны. Недавно мы создали торговый дом “Раян”, набрали новый коллектив и делаем большие ставки на российский рынок.
– В рамках проекта заявлено создание 15 тыс. рабочих мест. Вы уверены, что сможете найти в республике столько желающих работать?
– Людей у нас достаточно, в Дагестане есть образовательные учреждения, которые могут подготовить экономистов, механизаторов, инженеров и технологов. Американцы тоже займутся подготовкой кадров из местного населения. Конечно, первоначально мы приглашаем опытных специалистов, желающие работать уже есть, но не скажу, что много – мы еще не можем привлекать всех специалистов, пока проект не начал реализовываться.
– На каких условиях вам предоставили землю?
– Нам выделено 10-12 тыс. га земли в Тарумовском и Кизлярском районах Дагестана в аренду на 49 лет, в первую очередь помог глава администрации Тарумовского района Сергей Чепурной. Основное производство будет в Тарумовском районе на участке в 500 га, где мы также построим жилье для работников, чтобы оно было в шаговой доступности от производства. Непосредственно на производстве должны работать от 7 до 9 тыс. человек, привозить их из районов практически невозможно, поэтому нужно обеспечить их жильем рядом с предприятием.
– Какие виды господдержки уже получил проект?
– Мы получили статус приоритетного проекта Дагестана. Это означает, что республика будет осуществлять газификацию и электрификацию, подведет дороги и воду, а также оплачивает нам составление бизнес-плана, технико-экономическое обоснование и проектно-сметную документацию. Сам завод можно было построить и без этой поддержки, но без инфраструктуры проект бы не имел смысла.
– В чем особенность американских технологий, которые вы планируете использовать?
– Производство сахара в России носит сезонный характер, потому что нет сырья. Практически все сахарные заводы, действующие на территории России и Украины, работают максимум 90-100 дней в году – в период переработки свеклы на сахар. Остальное время заводы простаивают. Они построены давно, и технология сохранилась с тех пор. Чтобы эти ограничения преодолеть, американцы строят морозильные хранилища для свеклы, так что производство может работать 200-250 дней в году. Оставшиеся 100 дней – это ремонт, обновление оборудования и подготовка урожая на новый сезон. Тем самым увеличивается налоговая база, сохраняются рабочие места, растет объем переработки. До сих пор такой технологии в России не было, ни у кого нет постоянных хранилищ – все хранится на полях или в каких-то полуподземных помещениях. Кроме того, американцы гарантируют ту урожайность, которая указана в открытой информации о нашем проекте, они готовы на два года прислать своих специалистов, наладить производство, собирать, перерабатывать и упаковывать свеклу. Единственный российский элемент, который партнеры признают в проекте, – это химикаты для растений. Все остальное – американское или европейское, но одобренное американской компанией.
– Какое снижение себестоимости дают американские технологии?
– Завод на 60 тыс. т сахара стоит $80-90 млн., еще $90 млн. стоит хранилище. За счет того, что мы будем работать 250 дней в году, мы должны производить 200 тыс. т сахара, а не 60. В результате себестоимость сахара, если проект будет работать стопроцентно, учитывая производство из отходов, должна составить не более $350/т, а с налогами и прочими расходами – не более $600. Рыночная стоимость сейчас составляет $1200-1300/т, причем цена зависит от сезонности и колеблется на $250-300. (Эксперт-Юг/Пищепром и продукты питания Украины, СНГ, мира)
