В середине февраля правительство утвердило государственную программу развития агропромышленного комплекса Казахстана на 2013-2020 гг. Всего на ее реализацию за семь лет будет выделено около 3 трлн. тенге, из них в текущем году – 323,8 млрд. тенге. Такого масштаба поддержки казахстанское сельское хозяйство еще не видело. В Союзе фермеров Казахстана (СФК) “Эксперту Казахстан” подтвердили, что программа, как и утверждают в Минсельхозе, действительно создавалась с учетом пожеланий членов этой ассоциации и других отраслевых объединений АПК. Причем руководство СФК впервые, по собственному признанию, почувствовало, что к его мнению прислушиваются.
Базовые механизмы поддержки, как принято в Казахстане в последние годы, – финансовые. Программа предлагает 6 инструментов: гарантирование и страхование займов, инвестиционные субсидии, субсидирование ставки вознаграждения по кредитам и лизингу, финансовое оздоровление, фондирование банков второго уровня.
Если раньше средства для крестьян распределялись через нацхолдинг “Казагро” и другие государственные структуры, теперь ставка делается на субсидирование ставки и работу через банки второго уровня, лизинговые компании. “Казагро” будет постепенно минимизировать прямое кредитование аграриев и сосредоточится на возмещении банкам их вознаграждения, став своего рода фондом. Правительство уже утвердило правило субсидирования по возмещению ставки. Сейчас ставка для крестьян складывается на уровне 14-16% (в то время как в среднем банки кредитовали юрлиц в 2006-2011 гг. под 10-13%), государство из них будет покрывать 60%. То есть реальная ставка для крестьян и переработчиков составит 5,6-6,4%, что даже ниже уровня инфляции. То, о чем так долго просили и на что в действительности не надеялись селяне, наконец случилось. За 7 лет, как верят составители документа, будет выдано $14,3 млрд. кредитов при участии государства.
Впрочем, не только в ставке дело. Национальные банки в любом случае не умеют кредитовать без залогов. Особенно если речь идет о таком сложной отрасли, как сельское хозяйство. И здесь тоже есть хорошие новости для аграриев. Государство будет гарантировать до 75% залога – в основном для средних и небольших хозяйств. Также предполагается использовать механизмы страхования рисков в растениеводстве. Согласно программе, в 2014 г. такого рода кредитов будет выдано на 105,9 млрд. тенге, и дальше все пойдет по нарастающей, достигнув пика в 2020 г., когда представителям отрасли будет выдан 375,1 млрд. тенге. То есть около $6 млрд. из $20 млрд., предусмотренных программой, уйдет именно на такого рода кредитование.
В профильном министерстве, судя по всему, считают, что всех этих средств будет достаточно, чтобы радикально преобразить сельское хозяйство, которое сегодня находится в весьма плачевном состоянии.
Впрочем, по многим инструментам пока нет окончательной ясности. Директор департамента инвестиционной политики Минсельхоза Рустем Курманов сообщил агентству КазТАГ, что, скорее всего, схема будет такой: получив страховку от компании и кредит от банка, фермер получит право на возмещение государством затрат на страховой полис в 50%: “То есть, если он заплатил страховщику 70 тыс. тенге, то 35 тыс. из них выплатит государство”, – уточнил Курманов. “В принципе, механизм действенный, мы предусмотрели около 15 млрд. тенге на эти цели. Международные эксперты говорят, что это вполне прогрессивно – страховать выплаты”. Соответствующие законы, по его информации, будут приняты в конце текущего года.
Если верить агентству по статистике, дела в сельском хозяйстве идут год от года все лучше. По сравнению с 1990 г. урожайность картофеля выросла на 23%, бахчевых – в 2,5 раза, овощей на открытом грунте – в 1,5 раза. Только урожайность сахарной свеклы не радует – упала на 30%, также подводит подсолнечник – минус 40%. Каким образом получились такие прекрасные цифры, например, по овощам, совершенно непонятно. Достаточно летом выехать в поле в Алматинской области, чтобы убедиться – там используются технологии XIX века. Никакими не то что агроинновациями, а и просто агрономами там и не пахнет.
Если взглянуть на индекс физического объема, тут тоже может создаться иллюзия, что все последние годы сельское хозяйство скорее развивается, чем деградирует. Однако простой расчет на основе цифр статагентства показывает, что если взять за 100% объем продукции, произведенной в 1990 г., то в 2012 г. Казахстан произвел 76,88%. То есть четверть отрасли республика за 20 лет независимости потеряла.
Правда, государство хотя бы признает, что посевная площадь сегодня составляет 60% от 1990 г. Однако и здесь дно было вроде бы зафиксировано в далеком 1999 г.
Все эти примеры говорят о том, что власть долгие годы пыталась не замечать глубочайшего кризиса в сельском хозяйстве. Однако в последней отраслевой программе есть немало честных признаний – и это уже обнадеживает. Там говорится, что та же урожайность находится на ужасающем уровне. Для подсолнечника она составляет 4,6 ц/га, в то время как в России – 13,4 ц/га. Для рапса этот показатель равен 9,6 ц и 19 ц – для Казахстана и Канады соответственно.
Впрочем, урожайность отчасти определяется свойствами почв. Есть и проблемы чисто рукотворного характера. При высоком урожае пшеницы в 2011 г. произошло ее перепроизводство, что вызвало трудности при экспорте продукции, также дефицит зерновозов и мощностей для хранения. По масличным культурам проявился дефицит мощностей хранения и недостаток знаний агротехнологий сельхозпроизводителями. В производстве сои и кукурузы мелкотоварность производства приводит к невысокой урожайности, также имеются проблемы в области переработки. Для производства плодоовощной продукции основными сдерживающими факторами являются дефицит орошаемых земель, которые распределены среди мелкотоварных производителей, дефицит хранилищ, недостаток сырья для перерабатывающей промышленности, что приводит к высокому уровню импортозависимости по данному виду продукции.
Вот еще пример из программы: “Площадь пахотных земель под кормовые культуры составила в 2011 г. 2619,9 тыс. га, из них 79,6 тыс. га – кукуруза на корм, 310,3 – однолетние травы и 178,2 тыс. га – многолетние травы. Урожайность кормовых культур падает, что связано с неэффективной структурой землепользования. Растущие потребности животноводства качественными комбикормами обеспечиваются недостаточно…”
Минсельхоз признает, что и в животноводстве не все ладно. Большая доля продукции производится в личных подсобных хозяйствах. А такая форма растущее потребление на внутреннем рынке обеспечить не сможет. В подворьях выращивается 82,4% голов крупного рогатого скота, 70,2% овец и коз, 78,6% свиней, 72% лошадей и 47,6% птицы. “Показатели продуктивности животноводства уступают международным в несколько раз”. При этом базовой проблемой является то, что после раздачи земли в частную собственность скотине попросту негде пастись. На территории хозяев она уже вытоптала и съела все, что можно. Современные технологии позволяют держать животных исключительно на кормах, но, во-первых, это достаточно дорогое удовольствие; во-вторых, это далеко от идеала экологичного сельского хозяйства. Как итог – по молоку и сливкам Казахстан зависит от импорта на 74,2%, плодоовощным консервам – на 70,5% и так далее, и так далее.
Нужно также понимать, что когда говорят о казахстанском сельском хозяйстве, сюда прибавляют и зерновое направление вкупе с мукомолами. На самом деле следовало бы очистить статистику от плевел. Зерно в казахстанском сельском хозяйстве – это все равно что нефть в большой экономике. Зерном занимаются крупные компании, и у них в основном очень и очень прагматичный подход к делу. Во-первых, на уборку урожая и засев в качестве механизаторов они приглашают россиян и горожан. Между двумя этими точками представители компаний на местах практически не появляются. Во-вторых, к земле они относятся потребительски, систематически истощают ее, как будто не собираются работать на ней завтра. Конечно, нельзя причесывать всех под одну гребенку, но в среднем по палате, если иметь в виду действительно крупные компании, картина примерно такая.
При этом финальные цифры они все-таки своими показателями улучшают. Пока улучшают. Смогут ли они получать при таком отношении ту же урожайность и завтра – большой вопрос. Состояние же остального сельского хозяйства очень пестрое. На уроках биологии рассказывают, что, поднимаясь в горы, можно наблюдать флору все более и более северных широт: сначала идут лиственные деревья, как в средней полосе России, потом хвойная тайга а потом можно увидеть и тундру. Что-то подобное можно наблюдать и в аграрном секторе Казахстана. Чем южнее двигаешься, тем древнее уклад и меньше техники на полях. Конечно, передовые хозяйства встречаются и в Жамбылской, и в Южно-Казахстанской областях. Но там они – исключения из правила.
Что же привело к такому результату? Огромная вера в конкуренцию. В 90-е годы политика государства заключалась в том, чтобы раздробить все колхозы и совхозы до фермерских хозяйств.
В интервью журналу директор знаменитой агрофирмы “Родина” Иван Сауэр, который превратил последний в районе совхоз в процветающее предприятие, рассказывал, как к нему приезжал в те годы Нурсултан Назарбаев и укорял за то, что он сопротивляется распаду: “Молодой, вроде, человек, а все назад смотришь”. Позже Сауэр был обласкан властью и несколько раз получал предложения возглавить профильное министерство. Как пояснил один из собеседников, президент в тот период вел борьбу с “красными председателями и директорами” – советскими руководителями колхозов и совхозов: “В советское время всю жизнь сельское хозяйство сосало деньги. Это была прорва. А Назарбаев тогда не мог себе позволить такую обузу”.
В поездках за границу казахстанские чиновники видели зажиточно живущих, эффективных западных фермеров, которые в одиночку на отличной технике обрабатывали огромные пространства. Такие же хозяйства хотелось видеть президенту и в Казахстане. Более продвинутые фермеры должны были забирать землю у менее удачливых коллег и, постоянно повышая производительность, обеспечивать едой население.
Но получилось прямо противоположное задуманному. Особенностью рынка сельхозпродукции является то, что он подвержен специфическим рискам. Первый и главный из них связан с огромным влиянием погоды на результат. Засухи, наводнения и прочие такого рода катаклизмы могут полностью уничтожать все плоды крестьянского труда. Предсказать их нельзя. Вместе с тем и хороший урожай не всегда радует, так как хранение продукции часто невозможно – она просто пропадает. В результате урожай приходится сбрасывать здесь и сейчас – по бросовым из-за перенасыщенности рынка ценам. У животноводов свои напасти – скотина имеет свойство заражаться болезнями. Поэтому тут нужен хороший ветеринарный уход и правильное питание.
Маржинальность такого бизнеса в отдельный год может быть очень неплохой. Но по итогам десятилетия-другого она всегда очень низка. Чтобы держать ее на хоть сколько-нибудь приличном уровне, нужна техника. Без нее крестьянин попадает в воронку: чистая прибыль уходит из-за неэффективности в минус, но, надеясь на хорошие обстоятельства в ближайшем году, фермер влезает в долги, которые уже не может вернуть. В действительности все это очень похоже на казино, когда игрок надеется, что следующая ставка уж непременно сыграет.
Вместе с тем в стране брать технику в лизинг или кредит в банке при существующих ставках – означало очень надолго останавливаться в развитии, если не попадать в кабалу. И даже трудолюбивые фермеры не всегда могли угадать, какой кредит они потянут, а какой – нет.
На севере Казахстана существовало несколько примеров, когда крестьяне добровольно обратно объединялись в своего рода колхозы, выбирали председателя, возвращали технику в импровизированные машинно-тракторные станции – и так сообща у них получалось лучше справляться с трудностями.
В результате отрасль, вместо того чтобы развиваться, начала деградировать. Поскольку никакая страна не может обходиться без сельского хозяйства, ему начали оказывать поддержку через программы субсидирования. Но ощутимого эффекта это не дало.
Вот что пишут сами представители Минсельхоза: “Несмотря на достаточно высокий уровень государственной поддержки, отмечается ряд недостатков: ряд субсидий неэффективен ввиду низкой чувствительности к ним сельхозпроизводителей (субсидии на 1 га в производстве зерновых, масличных, ряда других культур, на корма на 1 голову КРС и др.); администрирование субсидий сопряжено с высокими издержками; получение субсидий сельхозпроизводителями задерживается; механизм выделения искажает рыночные цены (субсидии на удобрение); адресность получения недостаточно контролируется (субсидии на искусственное осеменение, семеноводство в растениеводстве и др.)”.
В действительности сельское хозяйство было прорвой не только в СССР, но и повсеместно в мире. Уровень поддержки отрасли из-за ее важности значителен. На 2011 г., по данным ОЭСР, в Норвегии субсидии составляли для сельского хозяйства 58% от всех доходов крестьян, в Швейцарии – 54%, в Южной Корее – 53%, в Японии – 52%. Правда, есть страны, которые постепенно сворачивают поддержку такого рода. ЕС снизил за 10 лет показатель с 32% до 18%. США – с 22% до 8%.
Отдельную группу стран представляют принципиальные противники поддержки сельского хозяйства. В Новой Зеландии субсидирование составляет всего 1%, в Австралии – 3%, в Чили – 4%.
Следует, правда, уточнить, что в той же Австралии в свое время действовали достаточно сильные протекционистские меры. После их сворачивания площадь искусственно орошаемых земель снизилась в стране с 2603 млн. га до 1963 млн. га. Экспорт шерсти овец – важная статья для Австралии – имеет тенденцию к падению. Правда, огромными темпами растет экспорт мяса, зерновых. Но только в австралийских долларах, которые довольно быстро обесцениваются.
На США и Евросоюз, вместе взятые, приходится 60% всех субсидий развитых стран. Некоторое время назад даже появилась шутка, что если взять все субсидии ЕС для животноводов, то на одну европейскую корову приходится $1 млн., то есть столько же, сколько на 3 млрд. людей, живущих меньше чем на $2 в день. Однако в начале 2000-х годов появилось столько осуждающих подобную политику статей экономистов, что программы субсидирования начали частично сворачивать. Урезать субсидирование в США еще в 80-е годы жаждал Рейган, но ему этого не дал сделать Конгресс. Сегодня его мечта сбылась.
Правильно ли поддерживать фермеров или нет и сколько должна составлять эта поддержка – трудный вопрос. Но казахстанских крестьян поддержать сейчас определенно необходимо. Потому что из того тупика, в котором они оказались, их нужно выводить. Сейчас на селе воодушевились – там надеются на то, что смогут закупить технику, построить фермы.
Однако даже такая невиданная щедрость государства может упереться в то, что банкиры все равно не захотят работать с аграриями. По статистике Нацбанка видно, что сегодня 66,4% кредитов представителям отрасли выдается в Астане и Алматы. Это может означать только одно: эти кредиты берут зерновики. Со средними и небольшими агрофирмами, фермерами банки не работают. Они не понимают, как с ними иметь дело при их уровне рисков.
Вот как на вопрос о потенциальной заинтересованности в новой госпрограмме ответил один финансист: “Надеемся, что эта программа станет такой же эффективной как Дорожная карта бизнеса”. В целом мы понимаем, что потенциал рынка достаточно большой, и мы видим, что это направление станет для нас точкой роста. В части животноводства, в части переработки сельхозпродукции. Вот это мы бы очень хотели видеть. У нас в портфеле и сегодня есть сельское хозяйство, мы работаем достаточно плотно с крупными компаниями. Эти клиенты и так в хорошей форме, но, думаю, программа Минсельхоза серьезно поможет средней прослойке клиентов. Речь идет о МСБ в сельском хозяйстве. Это позволит нам серьезно улучшить с точки зрения технологий линии переработки. Мы считаем, что это будет серьезный всплеск активности. Между банками будет конкуренция, что позволит достаточно хорошо продвинуться в этой сфере”.
На напоминание о сельскохозяйственных рисках банкир возразил: “Это уже затертое понятие. Сельское хозяйство ведь включает в себя не только собственно растениеводство… Хранение зерна, например. Какое отношение к рискам непосредственно по взращиванию имеет переработка? Конечно, опосредованно на себестоимость влияет. Но переработка – уже другая отрасль. Или, например, животноводство, молочное производство. Если программа Минсельхоза начнет развивать и молочное направление, естественно, банк будет рассматривать этот вопрос самым детальным образом. Даже в условиях Таможенного союза мы видим, что завоз продукции из России сопряжен с логистическими, транспортными составляющими. Переработка хлопка, других культур. Второй момент – есть растениеводство, сопряженное с высокими рисками, а есть поливные земли, где риски ниже и все завязано на технологиях…”
Так что даже со всеми мерами крестьяне могут не получить своих денег. Иван Сауэр, который также является председателем мясо-молочного союза, председатель партии “Ауыл” Гани Калиев и многие другие эксперты настаивали, что Казахстану нужен отдельный агробанк. Однако в прошлом году финансисты пролоббировали закон, запрещающий создавать в Казахстане любые специализированные банки, кроме БРК. И таким образом повели себя как собака на сене. Между тем один из базовых методов финансирования фермеров в США является сообщество взаимных кредитных товариществ, которое объединяет общества 50 штатов и его совокупные активы составляют $90 млрд. Эта сеть не преследует цели зарабатывания денег. Ее цель – перекрывать риски друг друга, сглаживать их. И она умеет работать с этими специфическими рисками. Стоило бы об этом задуматься. (Эксперт-Казахстан/Пищепром и продукты питания Украины, СНГ, мира)
