Всего за несколько лет Дербентскому заводу игристых вин удалось войти в тройку крупнейших российских производителей шампанского. После приватизации компании в 2006 г. дагестанские виноделы провели полную модернизацию производства, создали свою систему качества продукции и начали масштабную программу посадок собственного винограда.
Дербентский завод игристых вин (ДЗИВ) – одна из самых быстрорастущих компаний Северного Кавказа. За четыре года (2008-2011 гг.) выручка предприятия выросла на 65% – с 1,152 до 1,904 млрд. руб. В начале 2011 г. по результатам исследования аналитического центра “Эксперт ЮГ” ДЗИВ вошел в рейтинг самых динамичных компаний (“газелей”) юга России. А в рамках винно-коньячной промышленности Дагестана дербентский завод уже несколько лет борется за первое место по объемам выручки с таким знаменитым ветераном, как Кизлярский коньячный завод. Для Дагестана наличие такого бизнеса – это безусловный прецедент. Опыт дербентцев показывает, что в одной из самых проблемных территорий Северного Кавказа может быть быстро создана высокоэффективная компания федерального масштаба.
Важнейшим событием в новой истории предприятия стала его приватизация в 2006 г., после чего ДЗИВ начал быстро наращивать долю на российском рынке игристых вин. Наиболее впечатляющую динамику предприятие продемонстрировало в 2009-2010 гг., когда с рынка стремительно ушел основной конкурент дербентцев – завод “Исток” из Северной Осетии, долгие годы бывший одним из ведущих российских производителей шампанского. Это событие совпало с финансовым кризисом, когда российские виноделы получили временное преимущество перед зарубежными конкурентами за счет девальвации рубля. Именно в этот момент винодельческие предприятия, сумевшие предложить рынку качественную продукцию по невысокой цене, смогли значительно увеличить свой оборот и завоевать новых покупателей. В их числе оказался и Дербентский завод игристых вин.
Генеральный директор и основной совладелец ОАО “ДЗИВ” Магомед Садулаев прошел вместе с компанией весь путь модернизации производства. Сегодня главная задача, которую решает предприятие, – создание своей сырьевой базы: собственные виноградники завода начнут давать товарную продукцию лишь через несколько лет. Однако уже сейчас ДЗИВ, по словам Садулаева, готов быстро нарастить объемы выпуска продукции вдвое – с нынешних 35 до 70 млн. бутылок в год. Мешают этому не столько рыночные, сколько институциональные факторы. Прежде всего, отсутствие в российском виноделии отраслевого законодательства, что дает возможность выхода на рынок недобросовестных производителей “шампанского”.
Интервью с Магомедом Садулаевым – еще одно подтверждение того, что для регулирования рынка вина должны быть выработаны механизмы, принципиально отличающиеся от существующих. Без этого динамика роста, стремительно набранная несколько лет назад лучшими виноделами страны, будет столь же быстро утрачена, особенно в условиях вступления в ВТО.
– Каковы основные источники роста компании? Статистика показывает, что рывок по выручке у вас произошел в 2009-2010 гг. Можно ли говорить, что это случилось благодаря кризису, когда потребитель быстро переориентировался на продукцию по невысокой цене?
– Не думаю, что дело только в стоимости. Рывок пришелся на то время, когда с рынка ушел наш самый большой конкурент – “Исток”. Конкуренция была очень жесткой. Доходило до того, что они платили минераловодскому стекольному заводу, чтобы нам не давали посуду. Когда “Исток” рухнул, естественно, мы пустились на полную мощность, и у нас произошел резкий скачок. Причем “Исток” ушел с рынка безвозвратно, у них в какой-то момент за 2 месяца был возврат 16 млн. бутылок шампанского в связи с потерей качества. Они перестали чувствовать землю, а с шампанским такие вещи не проходят. Шампанское – это же не водка, это не напиток алкоголиков, его покупают сознательно, и здесь должна быть системная работа. Без этого сегодня не получится. Один раз заманишь своей этикеткой, второй раз не купят.
– За счет чего именно вам удалось занять место “Истока”?
– Качество, качество и еще раз качество. Системная работа. На этом рынке ни в коем случае нельзя останавливаться. На один месяц остановился – уже проиграл, твою нишу займут. Мы действительно держим невысокую маржу за счет покупательной способности, потому что работаем на среднего покупателя России. “Абрау-Дюрсо” на 10 руб. дороже наценку ставит, но разливает всего 5-6 млн. бутылок – им этого хватает, там очень богатый руководитель, Борис Титов. Нам же приходится работать в среднем сегменте. Но прибыли, рентабельность у нас есть – если бы этого не было, мы бы столько не вложили в модернизацию.
– Какая доля российского рынка игристых вин вам сейчас принадлежит?
– Мы сегодня разливаем 35 млн. бутылок в год, а мощность завода – 70 млн. бутылок. Мы, наряду с Московским комбинатом шампанских вин и петербургским ЗАО “Игристые вина”, входим в число лидеров российского рынка, которые разливают 90% продукции. Сегодня москвичи отстают, мы первое и второе место делим с питерцами, контролируем от 25% до 30% рынка. Начинали с 1%, и нам понадобилось 16 лет, чтобы прийти к сегодняшнему результату. Наша продукция завоевывала на рынке себе имя тихо.
– Какие суммы вложены предприятием в модернизацию производства за последние годы?
– Мы вложили 600-700 млн. руб. за 6-7 лет. В 2006 г., когда произошла приватизация предприятия, его оценили в 70 млн. руб. Сегодня стоимость завода составляет более 1 млрд. руб. На 99% все производственные линии обновлены.
– Правильно ли, что вы для развития используете прибыль, а не кредиты?
– Да, прибыль практически стопроцентно уходит в развитие, это стратегия предприятия. Если этого не будем делать, нас задушат – рынок сегодня таков. Хотя кредитная линия у нас тоже есть, особенно на посадку винограда. Частично проценты по кредитам нам субсидирует государство.
– Как организована ваша система контроля качества продукции?
– Мы сейчас ставим уникальный автомат, который определяет качество компонентов виноматериалов: сколько в них винограда, действительно там винные компоненты или нет. Таких автоматов всего два в России, второй, кажется, находится в Казани. Это очень дорогое оборудование. У нас также стоит единственный в Дагестане компьютер для замера количества сахара в винограде, и в договор обязательно включены параметры качества винограда, например, столовые и красные сорта мы не принимаем. Вообще, весь цикл производства шампанского связан одной трубой, и если в одной емкости шампанское испортилось, портится вся труба. Поэтому очень сложно следить за процессом. В 1998 г. или 1999 г. мы получили 100 тыс. декалитров не очень качественных виноматериалов – меня очень попросили их принять. И это нам полностью испортило линию, пришлось остановить производство и заново начинать. Поэтому если хоть одна позиция в производстве шампанского обрывается, ничего не получится.
– Каковы основные направления инвестиций компании на ближайшие годы?
– Главное для нас – сажать виноград. Своих виноградников у нас сейчас 1200 с лишним гектаров, но они только недавно заложены, должны пройти 5 лет, чтобы они стали давать урожай. По-прежнему идет посадка без остановки, доведем площадь до 2 тыс. га. В виноград мы вложили уже около 400 млн. руб. Если доведем объем посадок до 2 тыс. га, то это потребует инвестиций около 1 млрд. На 2 га у нас сейчас работает один человек, 1300 га требуют создания 600-700 рабочих мест.
– Как сейчас выглядит структура поставок винограда на предприятие?
– Почти 92% винограда нам поставляет республика. Есть хозяйства, с которыми мы работаем уже 15 лет. Предоплата чаще всего 30%-ная, остальное выплачиваем до 1 января, но бывает и 100%-ная предоплата с переходом на следующий год. Без этого хозяйства просто не выживут. В 2011 г. на Ставрополье виноград принимали по 7 руб., мы брали по 14-15. Но я в вопросе работы с партнерами занимаю жесткую позицию. У ГУПов в республике урожайность сегодня 50 ц/га, у частника – 140, даже по внешнему виду винограда можно определить, что его вырастил ГУП. Нужны ли вообще такие ГУПы?
– Насколько существенно на объемы винограда влияет погодный фактор, особенно недавние холодные зимы?
– Скорее влияет лето – с каждым годом климат становится все засушливее, например, в 2012 г. за первую половину лета дождь был всего раз. Поэтому мы строим систему полива, которая очень затратна. Только на одном из наших участков площадью 170 га – 600 км труб. То, что мы только на зарплату отдаем поливщикам на площади 500 га, мы окупаем в течение 3-5 лет.
– Вы декларируете объемы переработанного винограда?
– В 2011 г. мы переработали 35 тыс. т – это больше всего в России, в денежном выражении – это 500 млн. руб. Мало какое предприятие может такие деньги сразу выложить. Можем перерабатывать больше, но объем единовременного хранения сусла у нас на 40 тыс. т.
– Привозные виноматериалы вы совсем не используете?
– Так не бывает. Мы получаем материалы из Одессы, вкладываем в выращивание там наших сортов, и наш партнер их перерабатывает. Где-то 200 тыс. декалитров виноматериалов мы оттуда получаем. Также неплохой урожай получаем со Ставрополья, забираем примерно 90% ставропольских шампанских виноматериалов. В дагестанских хозяйствах ни 1 л виноматериалов не готовится, они очень сильно отстали.
– Вы и дальше планируете оставаться в своей нише эконом-класса, или же есть планы развития более дорогих сегментов?
– У нас есть великолепный сорт винограда шардоне, которого в стране никогда не было, из него делаются вина по $1 тыс. за бутылку. Мы этот сорт сейчас сажаем и, естественно, будем готовить элитное шампанское для узкого круга. Мы уже сделали подарочную серию по 35-40 тыс. руб. бутылка – нам его не хватает, покупатели расхватывают. Также есть план ежегодно выпускать 1 млн. бутылок тихих вин.
– Насколько существенна для предприятия проблема поиска новых кадров?
– У нас нет такой проблемы. До того, как я стал руководителем, я проработал здесь 10 лет, и практически 90% команды сформировалось в это время. Извне привлекли только главного шампаниста, он перешел из “Абрау-Дюрсо”, работал у нас 5 лет, и мы многим ему обязаны. Кстати, когда он от нас ушел обратно, то наладил в “Абрау” непрерывную технологию розлива. Сейчас у нас числится более 1 тыс. сотрудников. На самом заводе обычно 400-500 человек, с учетом трех смен в сезон – до 600. Шампанское – продукция сезонная, с июля-августа мощности загружены на 99%, а до этого – всего на 12-15%, поэтому в июле мы работаем в две смены, с первого августа – в три.
– Каковы заработки работников?
– Средняя зарплата за 2011 г. по заводу – 27 тыс. руб. Меня как-то спросил один из членов правительства: а как у вас реализуются социальные программы? Я говорю: здесь сотрудники 12 лет не знали, что такое зарплата, а теперь они ее получают ежемесячно. Это ли не социальная программа?
– Сейчас ваша продукция есть во всех регионах России, или какие-то еще не охвачены?
– Уже практически все. Естественно, очень сложно в Москве и Московской области. Там своя система – за вход на рынок надо платить огромные суммы. Но в ситуации, когда у нас дефицит продукции, лезть туда и давать эти деньги мы не собираемся. Мы работаем с сетями – в “Магните”, Х5 наша продукция полностью представлена. Примерно 20-30% продукции уходит через сети.
– А на экспорт отправляете продукцию?
– У нас экспортной лицензии нет, но есть фирмы, которые отгружают.
– Многие компании с Северного Кавказа жалуются на высокие транспортные издержки при доставке продукции в центральные регионы России. Вы с этой проблемой сталкиваетесь?
– Да, регион у нас самый южный в стране – чтобы привезти продукцию в Москву, на каждую бутылку приходится добавлять 5 руб. У нас своя транспортная компания, она заключает договоры со всеми контрагентами, и каждый из них знает, какой водитель привезет продукцию. Железной дорогой мы не пользуемся, ее в свое время подобрал под себя “Исток”, и мы не смогли туда войти. Но у нас есть свой виноград – поэтому нам, конечно, легче, чем многим другим производителям.
– Вы сталкиваетесь с протекционизмом в других регионах?
– Мы работаем в нескольких регионах, где есть свои производители. В Самарской области работают два завода, которые производят “шампанское” из так называемого сухого сусла. Оно стоит 10 руб., его перемешивают, получают виноматериал, который стоит 25 руб., добавляют спирт, другие компоненты, сатурируют – и все. И вот меня спрашивают: какую прибыль ты в этом регионе имеешь? Мы тебе дадим две таких суммы, только не вози, пожалуйста, сюда.
– Как бы вы определили основной риск для вашего бизнеса?
– Главный риск – чиновники, которые мешают работать. На республиканском уровне мне помогает статус депутата Народного собрания Дагестана, но на российском уровне – кто на это смотрит? Мы платим огромные налоги, не выпускаем ни одной бутылки без марки и даем гарантию качества. Но мешают постоянно. Во Франции есть завод, существующий 300 лет, и у него две лицензии: первая – на открытие, вторая была переоформлена в 1824 г. А мы за год уже третью лицензию меняем. Идет передел рынка.
– Вы легко прошли перелицензирование в 2011 г.?
– Если компания работает чисто, проблем у нее не бывает. К нам претензий нет.
– Один из крупных российских производителей вина как-то сказал: сколько бы мы ни произвели, страна все выпьет. А можно ли утверждать то же самое по поводу шампанского?
– Нельзя сказать, что люди стали больше пить шампанского. Нам жалуются московские заводы, что их товар вытесняет из сетей дешевая продукция. В Кабардино-Балкарии делают “шампанское” за 45 руб. – как с такими конкурентами работать? Многие старые заводы стоят, ростовский завод два года не работал, “Абрау-Дюрсо” хромает. С другой стороны, если бы потребитель не понимал, что он покупает, мы бы сегодня могли и не работать. У потребителей, конечно, есть понимание, что бутылка не может стоить 50 руб., но не у всех. Мы бьемся за то, чтобы на законодательном уровне обозначить минимальную цену шампанского, как это сделано для водки, но пока безрезультатно.
– Насколько серьезным фактором риска для вас стало вступление в ВТО?
– Слово “шампанское” по договоренности с ВТО мы имеем право использовать только до 2016 г., поэтому уже сейчас внедряем термин “игристое вино”. У нас есть свой бренд “Дербентское игристое”. Бренд “Советское шампанское” запатентован “Росспиртпромом”, они его продают.
– Необходимо ли провести в Дагестане земельную реформу – разрешить приватизацию сельхозземель? Какова ваша позиция по этому вопросу как директора предприятия и депутата республиканского парламента?
– Приведу такой пример. У нас рядом с Дербентом два села. Их сельхозземли проданы ребятам из Москвы, это наши таты (одна из народностей Южного Дагестана. – “Эксперт ЮГ”) из Дербента. Они взяли эти земли у главы администрации и сидят в Москве. 2-3 га для вида обрабатывается, на 1 га посадили виноград – и все, остальное перепродают по своей цене. Люди сидят без работы, а глава района говорит – идите к ним. Это разве правильно? Поэтому в первую очередь надо провести инвентаризацию сельхозземель: где они находятся, у кого и как используются? А дальше необходим индивидуальный подход: давать или не давать частную собственность и как использовать землю? Говорят, что каждый проданный кусочек земли – это рабочие места. А что, сегодня, когда дают землю в аренду на 49 лет, рабочие места не создаются? А если всю землю раздать в частную собственность, то сюда могут прийти московские олигархи и будут на наших землях строить свинокомплексы.
– Насколько сложно для вашей компании было найти земли для посадки винограда?
– Очень непросто эти вопросы решались. У нас был винсовхоз “Дарвагский”, 2200 га земли – виноградники, пастбища. Согласно уставу, решения по этой земле могли принимать пять человек, из которых двое читать не могут, а двое – родственники директора. А директор оказался аферист – куста на этой земле не оставил, раздал в долевое использование. Мы взяли там один из лучших участков, 50 га. Глава Табасаранской районной администрации все подписал, в апреле провели плантаж, в ноябре посадили виноград. Документы делаются, это не один день. Потом смотрим – а глава района подарил землю, где мы посадили виноград, одному из работников прокуратуры республики за решение какого-то вопроса. И тот обращается к нам: давай пополам урожай будем делить. Вот эту всю вакханалию надо закрыть, чтобы сельчане не теряли землю.
– Как вы думаете, можно ли в ближайшие годы восстановить в Дагестане те объемы виноградарства, которые здесь были в советский период?
– Я писал на эту тему докладную на имя президента и премьер-министра республики. Если посмотреть на земли Южного Дагестана от Манаса до Самура, то кроме как сажать виноград в предгорных и равнинных местах, на них больше нечего делать. В этой отрасли может быть занято где-то около 20 тыс. человек, и тогда мы соберем 200 тыс. т винограда – и моментально реализуем. А если еще сделать хранилища с холодильниками, то сможем реализовать и 250 тыс. т. Я говорю руководству республики: посмотрите, какой у нас частники выращивают виноград, – и помогите этим людям развиваться. У нас очень много сейчас говорят про инвестиции – оттуда, отсюда. А нужно в первую очередь использовать свой внутренний потенциал. (Эксперт-Юг/Пищепром и продукты питания Украины, СНГ, мира)
